Наш китайский бизнес

Ей-богу, дешевле было бы каждую неделю мотаться в Яффо и самолично надзирать за работами.

Вы догадываетесь, куда дело клонится?

Раз в месяц Витя на своей колымаге привозил готовый тираж газеты в город и сразу развозил по точкам: мы забрасывали экземпляры в Дом культуры, в поликлиники, в магазины - чего там скромничать! - среди русской публики газетенка имела оглушительный успех... А "Уголовная хроника" - та вообще шла на ура...

Помню, как в последний раз явилась я к Саси Сасону за очередной порцией безобразий.

- А! - сказал он, обрадовавшись при виде меня. - Ты вовремя. Есть горячий материал для вашей газеты.

Я сразу поняла, что отличился опять кто-нибудь из "наших" и опять - с неожиданной стороны. Это Саси и называл горячим материалом: когда ему удавалось порадоваться за "русских".

Я включила диктофон.

- Такой вот один ваш идьёт... из города Ди-не-пер-тер...

- Днепропетровска,- подсказала я, - дальше!

- ...Идиот и прохвост, не способный к какой бы то ни было работе, рассказывал Саси... - Единственное и первое, в чем преуспел, - развозил на машине блядей по клиентам. Сидел внизу, в машине, ждал окончания сеанса. Решал кроссворды. Однажды заехал к приятелю на день рождения, говорит: "Слушай, я на работе, мне некогда. Хотел вот подарок купить, да с деньгами туго. Там у меня внизу в машине блядь сидит... спустись, трахни ее, считай, что от меня подарок. Вроде как я пятьдесят шекелей тебе подарил". Приятель обиделся, говорит: "Да кто сейчас на день рождения пятьдесят шекелей дарит?" Тот подумал, прикинул: "Ну, два раза трахни". Так вот, этот приятель и стукнул нам, видно, сильно разозлился, - продолжал Саси... - Потому что, если у человека день рождения, так дари ему подарок как человеку, я так считаю, а? А мы положили глаз на этого типа из Дер-пи-дет...

- Днепропетровска...

- И что же выяснилось? За двадцать тысяч шекелей он купил проститутку, какую-то мулатку из Гвинеи. Поселил ее в отдельной квартире, платил тыщу долларов в месяц и водил к ней клиентов. Тут мы его взяли... И, представь, он охотно дает показания, уверяет, что одумался, и, когда освободится, будет вести только законную жизнь. Наверное, станет торговать надувными резиновыми женщинами. За них хоть не сажают... Интересно, чем он занимался в своем Пер-де-пен...

- Саси, - сказала я. - К черту подробности!

Поздно вечером я отослала Вите по модему все файлы с моими деловыми комментариями, которые в процессе верстки он должен был стереть за ненадобностью.

Смешно вспоминать, что именно этот номер казался мне наиболее удачным.

Ну, так вот. Через день, к вечеру, привез он, значит, тираж в город, раскидал по точкам... а на следующее утро - как принято писать в таких случаях- мы проснулись знаменитыми.

Короче: объяснительные мои приписочки в целости и сохранности сопровождали фотографии видных деятелей города. На первой полосе, где обычно подавались городские новости, под заголовком: "Городу - расти и расцветать!" помещалась групповая фотография членов муниципалитета, под которой шел лично мною набранный жирным италиком текст: "Внимание! Не перепутай эту компанию мошенников с другой, на фотографии поменьше. Тут- сотрудники муниципалитета, там - работники отдела обеспечения. Справа налево: крашеная блядь с омерзительным оскалом - Офра Бен-Цви, заместитель мэра. За ней мужик с рожей уголовника-рецидивиста - глава отдела благосостояния Шай Дебек. Микроцефал в вязаной кипе - начальник отдела безопасности Нисим Хариш, а в центре - пузач с конфузным выражением на физии, словно он в штаны наложил, - министр транспорта Эли Базак.

Ниже шел вполне культурный, отредактированный мною текст о визите в наш прекрасный город нового министра транспорта Эли Базака.

И так далее. Мои интимные домашние комментарии сопровождали каждую фотографию. А фотографий у нас всегда было в изобилии.

Все это венчала "Уголовная хроника" с ярким репортажем о торговце проститутками.

Тут над скандалом я опускаю плотный занавес, если вам угодно - бархатный, с кистями, ибо действительно ничего не помню, не знаю: неделю я не выходила из дому и всерьез подумывала о том, чтобы сменить место жительства. Если не в глобальном смысле (почему бы не слинять в Новую Зеландию к единоутробной сестре?), то хотя бы в локальном. Мои домашние не звали меня к телефону и строго отвечали, что я серьезно больна. В сущности, это было правдой: стоило мне представить выражение лица первого раскрывшего газету жителя города, как на меня нападал захлебывающийся визгливый смех.