Наш князь и хан

Нет. Переправились – и на том берегу стали строиться в боевые порядки. (На те горячие головы, которые сейчас утверждают, что русские полки стали строиться к битве с вечера 7 сентября, мы внимания обращать не будем. Это лишь подтверждает, как безмозглы бывают описатели древних событий. А где люди будут ужинать и завтракать? Спать? Оправляться? Лагерь для ночевки и поле битвы – не одно и то же, и всем вменяемым историкам это прекрасно известно.)

Но что характерно: русские переправились – и стали ждать.

Дождались. Мамай приблизился и двинул войска в атаку.

Русские источники утверждают, что мамаевцев было вдвое больше. (Ну, русские источники и в XX веке утверждали, что у гитлеровцев всего было больше, чем у нас; а потом оказалось, что это у нас всего было больше – чего в два раза, а чего в шесть.) К таким сведениям нельзя относиться буквально – рассказы о военных подвигах сродни рыбацким байкам про огромных рыб.)

…И эта река за спиной, и это поле, которое с достоверностью так и не найдено, а где найдено поле – там не найдено ни малейших следов битвы, и эти литовцы с рязанцами, которые Мамаю союзники, а никак союза не проявили, и этот двукратный перевес врага, вскоре наголову разбитого – все это вселяет большие сомнения в степени правдивости наших знаний и представлений.

Но – що маемо, то маемо.

Поединок

Итак, два войска выстроились в боевой порядок друг против друга. И, по обычаю того времени, общему сражению предшествовал поединок богатырей. От монголов выехал на коне знаменитый поединщик, силач и великан Челубей. А от русских – православный инок Пересвет.

Единоборцы помчались друг на друга с копьями наперевес. Они сшиблись – и оба упали замертво.

Это героически. Это имеет символическую силу. Это впечатывается в память. Возбуждает в душе гордый патриотизм. В осененной славой веков сцене этой – блещет эффектная и трагическая красота.

Ни один художник не смог бы измыслить подобную сцену лучше, сочиняя роман. Она морально и эстетически безупречна.

И долг историка требует подтвердить ее реалистическую основу.

Итак.

Челубей. «-бей» – окончание имени характерное. «Челу-» – имя, «-бей» – титулование, обозначение статуса.

Никаких Челубеев нигде и никогда ни в каких источниках не упоминалось. А вот Тулук-бей, он же Тулун-бей, Тулун-бек, он же Тулу-бей или просто Тюляк – это тот парень ханских кровей, кого Мамай объявил недавно ханом взамен отбывшего свой срок в должности Мухаммед-Булака. Тот достиг восемнадцатилетия и попытался многовато на себя брать, вследствие чего скончался. У нашего Мамая не забалуешь.

После Куликовской битвы упоминаний о Тулук-бее нет. Либо вскоре Тохтамыш его добил вместе с Мамаем, как конкурента-самозванца, либо в бега подался; а либо же погиб на поле Куликовом. Хотя сбежавший Мамай своего карманного легитимного хана должен был беречь как сотрудника полезного и забрать с собой, сам-то ведь смотался, свою жизнь сохранять умел.

Вообще место хана – на командном пункте, ставка большого войска располагается достаточно далеко от передовой линии – но в сплошной рукопашной доводилось гибнуть и царям, это за милую душу.

Правда, разные источники называют Челубея также Челибеем, Темир-Мурзой или Таврулом. Мрак времен.

Но. В любом случае. Погибнуть в ритуальном поединке Тулук-бей не мог! Потому что Яса Чингиза подобные поединки строжайше запрещала. Уж полтора века как. И был такой поединок для монгола в 1380 году противоестественным – вроде бы как русский и немец в 1943 перед Курской битвой вышли с пистолетами на нейтральную полосу меж передовыми – дуэль устроить. Или поединок русского кавалергарда с наполеоновским кирасиром перед Бородинским сражением.

И вообще с тех пор, как за 300 лет до Куликовской битвы сложили былину о Мстиславе, князе Тмутараканском и Черниговском, который «зарезал Редедю пред полки касожские», никаких упоминаний о подобных поединках на Руси не было. Ну, не надо путать с рыцарскими турнирами.

Что же касается Пересвета. Инока (или послушника, эти статусы иногда совпадали, иногда нет, но конкретно – начальная степень монашества). Он был княжеского рода, или боярского, чем объясняется владение оружием до прихода в монастырь. Вообще оружие им брать в руки уже не полагается. Хотя, конечно, не исключены варианты.

Но инок – уже принял малый постриг. Ему брать оружие вовсе не полагается. Хотя были случаи, когда монахи обороняли свои монастыри.

Однако: чтобы монах уходил воевать – таких случаев больше не известно. Ни до, ни после. Только Пересвет и Ослябя.

Родословные их недостоверны и на реальные источники не опираются.

Описания поединка разнятся подробностями, но ни одно описание правдоподобием не грешит. Высокое литературное произведение. К нему нельзя подходить с меркой педанта и зануды.