Наш корреспондент

— А зачем тебе работать? — удивленно спросила Лена, перестав всхлипывать.

— Как — зачем? Не могу же я все время быть на вашем иждивении.

— Вот глупости! Конечно, можешь.

— Нет, Леночка, мне надо работать. Но ты не ответила…

— Не знаю, что тебе ответить. Смутно у меня на сердце, нехорошо.

— Потерпи… и… не суди поспешно.

Наташа пожалела, что у нее вырвались эти слова. Сейчас Лена начнет допытываться, что она хотела этим сказать, и надо будет выкручиваться. Но Лена, видимо, не придала значения сказанному. Они долго еще лежали молча, думая каждая о своем, затем незаметно уснули.

…На другой день Леонид Николаевич сообщил Наташе:

— Есть работа. Будешь официанткой в офицерской столовой. — Он критически осмотрел ее с ног до головы. — Надо только позаботиться о своей внешности. Желателен более кокетливый вид.

Она побывала в парикмахерской. Жалко было портить волосы: темные, почти черные, с чуть заметным рыжеватым отливом, они ложились крупными волнами, а после завивки поднялись курчавой шапкой. Не спрашивая разрешения, мастер обработал также и брови. В завершение она подкрасила губы, чего раньше никогда не делала… В зеркале она увидела знакомое — и вместе с тем странно чужое, кукольное лицо. Только глаза остались прежними. Наташа почувствовала себя неловко. Так, должно быть, чувствует себя неопытный актер в новом, непривычном гриме. Ну, что ж, она — тоже артистка и должна хорошо сыграть свою роль. Для пробы она попыталась кокетливо улыбнуться парикмахеру. Улыбка получилась не совсем удачная; все же мастер — тощий флегматик с висячим мясистым носом и маленькими усиками — засуетился, смахнул с ее блузки невидимую пылинку и выразил надежду, что она будет его постоянной клиенткой.

Лена подарила ей кое-что из одежды: платья пришлись почти впору, потребовалось лишь чуть-чуть ушить в талии.

В сопровождении Леонида Николаевича Наташа предстала перед шефом столовой и произвела на него благоприятное впечатление. Шеф между прочим, поинтересовался, знает ли девушка немецкий язык. Наташа сделала испуганно-огорченное лицо, а Леонид Николаевич смущенно сказал:

— Увы, господин шеф, деревенская девушка… Она и русский-то знает слабовато.

Но оказалось, что официантке как раз и не следует владеть немецким. Зачем ей понимать, о чем разговаривают между собой офицеры?

Шеф оставил у себя Наташины документы и велел прийти через три дня. Вероятно, проверка, которую за это время провело гестапо, кончилась благополучно, потому что, придя в указанный шефом срок, Наташа приступила к работе.

Оказалось, что быть официанткой не так-то просто, особенно, когда вваливались штабники и в столовой сразу становилось тесно. Требовалось большое искусство, чтобы, уставив поднос тарелками и быстро лавируя между столиками, не ошпарить господ офицеров горячим супом. Шеф, стоя у двери своего кабинета и сложив на яйцевидном животе, туго обтянутом интендантским мундиром, короткие жирные руки, зорко наблюдал за официантками. Несколько дней Наташа все внимание и все силы отдавала работе и тому, чтобы «войти в роль». Следила за каждым своим жестом, движением, каждым словом. Придя домой, от усталости сразу падала на диван и засыпала, но и во сне ее преследовал шум голосов и звон посуды. Однажды ей приснилось, что она разбила полный поднос тарелок и шеф выгнал ее из столовой. Однако Наташа уже понимала, какие большие возможности открывает ей эта работа.

Она быстро приобрела необходимые навыки. Трудно было ходить семенящей походкой и кокетливо улыбаться господам офицерам, но и это Наташа преодолела.

Пора было устанавливать связи.

…Холодный ветер кружил по тротуару сухие листья, бумажные клочья и пыль. Хотя время было не раннее, на улицах встречались лишь редкие прохожие, да и те спешили скрыться в домах или завернуть в переулки. Особенно была пустынна центральная улица города — Красная, и, выйдя на нее, Наташа невольно ускорила шаги.

Увидев впереди здание штаба, у которого неподвижно стояли часовые, она перешла на другую сторону улицы, незаметно всматриваясь в номера домов. Впрочем, через несколько шагов она и без номера нашла то, что искала. В парадном входе была пристроена клетушка часовых дел мастера. Все его хозяйство прохожий мог рассмотреть через стеклянную витрину, украшенную будильником с надписью «Точное время» и футляром старинных часов с кукушкой, на которых стрелки круглые сутки показывали без четверти три.

Вплотную к витрине стоял небольшой столик со всякой мелочишкой: колесиками, шурупчиками, пружинками в блюдечках и просто так, россыпью; тут же лежали напильники и другие инструменты — все очень маленьких размеров. Над этим добром склонился часовщик: видна была облезлая капелюха, длинный костлявый нос и стеклышко, оправленное в роговую трубку и похожее на глаз, удлинившийся от постоянного разглядывания слишком мелких предметов.

Наташа очень внимательно осмотрела старинный футляр с кукушкой, убедилась, что в клетушке нет никого, кроме мастера, и вошла. Мастер продолжал работать, не поднимая головы.