Наш маленький грязный секрет

Нужный мне дом оказался красивой сталинской постройкой с колоннами, барельефами и эркерами. На первом этаже находились магазин «Продукты», мастерская по ремонту обуви и парикмахерская — очень удобно. Одно плохо: в непосредственной близости — Садовое кольцо, по которому днем и ночью проносятся тысячи шумных машин, немилосердно загрязняющих атмосферу парами выхлопных газов.

Перед обшарпанной дверью неприятно пахло мочой и старостью. В ответ на мой звонок в квартире раздался разноголосый собачий лай. Неужели шустрая пенсионерка подрабатывает не только сбором подписей, но и разводит щенков на продажу? Я ожидала долгого и нудного препирательства через дверь (ведь старушки чрезвычайно осторожны и предпочитают не пускать в квартиру незнакомых людей), но Бронислава Ивановна открыла сразу же. Правда, расстояние от края двери до косяка составляло не больше тридцати сантиметров.

— Заходите быстрей, а то они вырвутся на улицу! — прокричала мне старушка.

Я попыталась пролезть в небольшое отверстие, но это мне, конечно же, не удалось. Так что пришлось распахнуть дверь пошире, чем не преминула воспользоваться какая-то мелкая белая собачонка. Она тут же рванула наружу, но и я была начеку. Запихнув ее ногой обратно в квартиру, я закрыла за собой дверь. И очутилась в достаточно просторном, но темном коридоре.

— Идите сюда, — сказала Бронислава Ивановна, и я, продираясь сквозь толпу лающих собачонок, вслед за ней вышла на кухню.

Если, конечно, это помещение можно было так называть. Для приготовления пищи оно явно не годилось. А все из-за кошек. Их тут было видимо-невидимо: они сидели, лежали, чесались на плите, на кухонном столе, на подоконнике и даже в раковине. Запах стоял отвратительный.

— Зачем же вы держите кошек на кухне? — только и смогла спросить я. Хотя, наверное, сначала следовало поинтересоваться, сколько их тут: двадцать, тридцать?

— В коридоре их собаки обижают, — спокойно объяснила Бронислава Ивановна. — Не брать же в комнаты такую ораву — четырнадцать кошек.

Вообще-то стоит мне увидеть кошку, как я тут же хватаю ее на руки и начинаю гладить. А все потому, что кошки — лучшие животные на Земле. Но этих кошек я гладить не стала. Выглядели бедняжки просто ужасно: почти у всех гноились глазки, шерсть на боках свалялась, шкурка была изрыта какими-то язвами. По всей видимости, несчастные животные на этой кухне болели и хирели не по дням, а по часам.

— Одиннадцать метров, — сказала Бронислава Ивановна.

— Что — одиннадцать метров? — не поняла я.

— Площадь кухни — одиннадцать квадратных метров. Не очень много по нынешним меркам, хотя когда мы только въехали в эту квартиру, кухня казалась просто огромной. Но зато коридор достаточно просторный — восемь метров. Его можно присоединить к кухне и комнате и сделать одну гостиную-столовую — сейчас это модно.

— А что, вы продаете квартиру?

— Нет, меняю. А вы разве не по объявлению пришли?

Когда я только вошла в квартиру, все мое внимание было приковано к собакам и кошкам, теперь же я могла рассмотреть их хозяйку. Бронислава Ивановна наверняка уже разменяла седьмой десяток. Но худощавая фигура, прямая спина и молодой огонек в глазах выдавали в ней деятельную натуру. А судя по познаниям в современном дизайне интерьера, старушка также обладала живым и ясным умом. Я решила не хитрить с ней, а рассказать всю правду. Ну, почти всю.

— Меня к вам прислали из избирательного штаба ПХЖ.

— А-а-а, из Партии Жопы, — весело глянула на меня Бронислава Ивановна. — А что такое?

— Ну, вы ведь не появлялись там уже более недели. Вот меня и попросили узнать: может быть, вы заболели? Или не хотите больше собирать подписи?

— Не хочу, деточка, не хочу. Вернее, не могу. Признаюсь, я переоценила свои силы, когда решила таким образом подработать. Всего на четыре дня меня и хватило. Стара я уже по лестницам бегать, так вы им в штабе и передайте.

— Ладно. Вот только еще один вопрос: а на каком доме вы остановились? Ну, чтобы другому человеку не обходить одни и те же квартиры по второму разу…

— Пойдемте в комнату, я посмотрю бумаги.

Вместе со старушкой мы прошли в комнату, служившую ей гостиной. Довольно просторное квадратное помещение было обставлено мебелью семидесятых годов: полированный сервант, квадратный стол, неказистый диван, покрытый пледом. Не нищета, конечно, но достойная бедность. Бронислава Ивановна вытащила пакет с документами.

— Последний дом, в котором я была, — номер семь по Боярскому переулку.

— А какая квартира?

— Последней у меня подписалась женщина из шестой квартиры, Авоськина Нинель Митрофановна, видите? Получается, что я прошла всего два-три этажа первого подъезда, так что этот дом можно смело «окучивать» дальше.

— А что же вас тогда остановило именно на этом месте?

Собственно, ради этого вопроса я и пришла сюда. Поэтому я пристально вглядывалась в лицо старушки, пытаясь заметить на нем малейшие изменения. К моему сожалению, выражение лица Брониславы Ивановны осталось прежним: чуть приветливое, чуть отстраненное, — в общем, совершенно естественное для такой ситуации.