Наш первый поцелуй (СИ)

― Я не вовремя. ― ошарашенно произносит Влад, заставив парочку резко отпрянуть друг от друга и отвернуться, стыдливо спрятав покрасневшие лица. Цепеш почувствовав, как ядовитая ревность ужалила его куда-то в грудь, отравляя поспешно нагрянувшим смущением, необоснованной злобой и сожалением. Чувствуя себя «третьим лишним», парень разворачивается на пятках и скрывается за высокими кустами, хлопнув по лбу и проворчав что-то такое, от чего ребята залились хохотом, упав в крепкие объятия друг друга, чувствуя тот самый прилив тепла, преследовавший их всё то время, что они тут сидят.

― А если бы это был не Влад?

― Кому ещё в голову может стукнуть идея полезть в такие дебри? ― подшучивает Аслан севшим от пьянящего поцелуя, голосом, прижимая к себе хатун, по спине которой пробежал неприятный холодок из-за наступающего вечера. Время прощаться и ступать.

Первый поцелуй ― что может быть более трепетным?

Что может вызвать эмоции сильнее, чем первое прикосновение любимых губ?

1448 год, Османская Империя, Заброшенный дом

― Странно, ― шепчет Лале, выглядывая в окно и рассматривая почерневшее небо, зная, что скоро нагрянет гром и молния, от который её пробирает мандраж, оставляющий после себя противное послевкусие страха, ― ничего не предвещало такой погоды. Вероятно, грядет что-то нехорошее.

― Успокойся, Лале, ты просто накрутила себя этими мыслями после свадьбы Сафие. Всё будет в порядке, обещаю. ― не менее тихо проговаривает рыжеволосый мужчина, подходя к хрупкой девушке со спины и обнимая её, стараясь выместить всю нежность в одном лишь тесном контакте их тел. Парень перекидывает золотые кудри с одного смуглого плеча на другое, припав губами к оголённому только что участку кожи, оставляя на нём влажный след, который высохнет спустя пару минут, но в кожу девушки он въестся незримым пламенем, выжигающим изнутри всё, что только попадется ему по пути. Хатун и впрямь переживает после того, что произошло во время обряда: страх схватил её когтистыми лапами и утащил её в свой леденящий омут, сковывающий толстыми цепями всё тело, не давая пошевельнуться лишний раз.

― Пожалуй, ты прав. ― парень требовательно разворачивает её к себе лицом и вновь ярко-зелёные и темно-карие глаза встречаются, и вновь всё замирает, будто одним взмахом её ресниц: юноша всё так же нежно впивается в побледневшие губы, притягиваю молодую девицу за талию, чувствуя её быстрый пульс всеми точками, которыми они только соприкасаются. Да и телом несложно ощутить её натянутость, будто она вот-вот лопнет, но этот поцелуй переворачивает всё с ног на голову, окуная их в томное безумие, доводит до той самой точки, когда всё остальное становится неважным, дурманит разум похлеще любого алкоголя, который довелось попробовать Аслану.

Эта девушка пьянит рассудок так, как не справился бы с этой задачей любой высокоградусный напиток.

Как же жадно скользят его руки по женским изгибам, останавливаясь на уровне широких бёдер, которые сейчас скрыты подслоями оливкового платья, украшенного драгоценными камнями, которые могла себе позволить только семья с высокопоставленными должностями. Её губы движутся с такой уверенностью и напором, что это даже забавляет парня, пока сладкая карамельная нега не погружает его в свои владения, подобно зыбучим пескам.

Раздавшийся гром и резко отворившаяся дверь в дом пугает до такой степени, что воин отрывается от губ любимой, и одним лишь движением, которое доведено буквально до автоматизма, обнажает лезвие холодной блестящей стали, наточенной до такой степени, что достаточно притронуться ― на руке проявится след рассечения кожи, а затем проступят алые бусины.

― Влад? ― недоверчиво говорит Аслан, спрятав холодное оружие обратно, в то время как запыхавшийся Влад тянет друга за локоть поодаль от заинтригованной кареглазой девчонки. Они перешёптываются друг с другом беспрерывно, и сменяющиеся эмоции на их лице говорят сами за себя: происходит что-то неладное, и на душу Лале вновь снисходит тот животный ужас, необоснованный, но рефлекторный.

Активная жестикуляция рук парней поистине пугает ― они что-то яростно обсуждают, не замечая и не обращая никакого внимания на юную кареглазую девицу, взор которой несравним ни с одним сокровищем этого мира.