Наш принцип

Лейла оказалась очень смышленой и умной. Саня Журавлев промывал ей глаза крепким чаем и вылечил вывихнутую ногу, но любила она только Сергея. Ложилась спать рядом с ним и подолгу ждала, когда он по ночам проверял посты. Спавший рядом Юрка Колесов, улыбаясь, говорил: «Наверное, это любовь. Сильное чувство, но попахивает зоофилией». Сергей только отмалчивался.

Саня Журавлев оказался отличным парнем, а в плане профпригодности Сергей понял, что Журавлев настоящий профессионал своего дела. Саня был готов к работе круглосуточно. Он никогда не ныл, вставал ночью по первому требованию и оказывал квалифицированную помощь, заболел ли у кого-нибудь зуб или случился понос. Саня знал названия всех препаратов и умел пользоваться всеми инструментами. А деревянные туалеты Саня проверял два раза в день. Если там было грязно — он зверел.

— Дневальный! — кричал доктор благим матом. — Почему туалеты грязные? Ты что, хочешь мне тут дизентерию или желтуху развести?

И дневальный уже бежал с двумя ведрами воды и хлоркой, проливая туалеты и насыпая столько препарата, что у посетителей клозетов текли обильные слезы. На всех туалетах Саня написал такие объявления: «Уважаемые фараоны! Не оставляйте после себя пирамиды». А вот случаи болезни Боткина действительно были.

Однажды Олег Харитонов поймал в камышах огромного дикого хомяка. Хомяк был размером с небольшую кошку. Олег посадил его на поводок и два дня приручал. Когда хомяк перестал кувыркаться и грызть веревку и начал спокойно ходить рядом, Олег стал брать его на инженерную разведку. Местные жители открывали рты, когда видели такую картину. Омоновец, идя по дороге, преспокойно вел на поводке огромного хомяка, который щурился и шипел. На вопросы местных жителей Олег отвечал:

— Три года его обучали. Кучу денег истратили. Взрывчатку ищет, нюх у него лучше, чем у собаки.

Так вот, этот хомяк, в конце концов, укусил Олежку, и ему пришлось уехать домой, в госпиталь, где у него обнаружили желтуху.

После этого Саня Журавлев две недели заставлял каждого сотрудника выпивать сто граммов водки ежедневно. Сержант Ванька Сапрыкин спорил с врачом:

— Николаич, я совсем не пью спиртного! В принципе не пью!

— А я приказываю выпить как лекарство! — говорил Саня тоном, не терпящим пререканий. И дожидался, пока его приказ будет выполнен.

Сводки

В обязанности Витьки Нежданова входили почти ежедневные поездки в Ханкалу. Путь начинался по Старопромысловскому шоссе, затем поворачивал на площадь Трех дураков. Вообще-то до войны площадь называлась Дружбы народов, и на ней находился памятник, где стояли обнявшись — русский, чеченец и ингуш. Но во время войны памятник взорвали, а на этом месте во времена правления Масхадова проводились публичные казни. Затем дорога поворачивала на проспект Победы, площадь Ермолова, мост через Сунжу, проспект Ленина. Потом от площади Минутка шла напрямик до поселка Ханкала. Опознавательным знаком являлся блокпост, на котором расположился Тувинский ОМОН. Все называли его япон-ОМОН, так как парни действительно были похожи на аборигенов островов Японского моря.

Однажды Нежданов, почесывая затылок, зашел в комнату, где жили Сергей и Юрка Колесов.

— Парни, скажите какую-нибудь чеченскую фамилию!

— А тебе зачем? — спросил Сергей.

— Да я справку за неделю печатаю, — Витька озадаченно поднял брови, — в понедельник на нашем блоке двоих боевиков задержали и отправили в комендатуру. Фамилию одного я помню — Суваев. А вот второго не записали, хоть убей — не помню, как его звали-величали!

— Ну, если первый — Суваев, то второго пиши смело как Вынимаева, — рассмеялся Юрка, — все равно твою справку читать никто не станет.

Площадь Минутка штурмовали во время первой кампании и во время второй. Много воинов сложили здесь свои головы и с одной стороны, и с другой. Двое липецких собровцев погибли здесь осенью 95-го. Этот день вошел в историю как черный день российского СОБРа, более 40 человек не вернулись на базу. Когда смертельно ранили старшего офицера, лейтенант Безруков кинулся на помощь своему товарищу, но предательская пуля догнала и его.

Подполковник Сытников и лейтенант Безруков похоронены в родном городе на аллее Героев. Оба носили одно и то же имя — Сергей.

Майор Парамонов

Ханкала представляла собой небольшой палаточный городок, где располагались штабы и воинских, и милицейских подразделений.

Однажды Парамонов — психолог отряда, который носил звание майора милиции, был толст и имел ярко-рыжую бороду, — сняв с себя разгрузку и положив в кузов автомобиля оружие, направлялся в дежурную часть Ханкалы для решения всяческих вопросов. Невдалеке, окруженный грудой чемоданов и рюкзаков, покуривал военный. На его погонах виднелась вышитая звезда генерал-майора.

— Товарищ майор, — окликнул генерал психолога, — можно вас на минутку?

Последний не спеша, вразвалочку подошел к генералу.

— Подчиненные мои запропастились куда-то! Не подскажешь, где воинский штаб?

— Это милицейский, товарищ генерал-майор! Воинский немного подальше, вон там. — И Парамонов показал пальцем в сторону дальнего КПП.