Наш принцип

Сергей с другими сотрудниками расположился в кузове, так как должен был выйти на полдороге в Знаменской для решения вопросов, после чего обязан был ждать возвращения машины из Моздока на блокпосту и прибыть с ней обратно.

В кузове было весело, ребята травили анекдоты, двое сотрудников наблюдали через амбразуры вправо и влево…

Сергей первым открыл глаза: в будке все лежали без сознания. В голове у него гудело, как будто его со всей силы треснули по затылку деревянной доской.

— Подъем! — закричал он и не услышал своего голоса.

Ребята медленно поднимались. Вокруг стояла такая тишина, что было слышно, как высоко в небе, кувыркаясь, поет жаворонок.

Омоновцы вывалились из кузова и заняли круговую оборону. Сергей подполз к кабине машины. То, что он увидел, повергло его в шок. Кабины не было. На ее месте курилась огромная воронка. И все.

Бойцы прочесывали кукурузное поле и по кускам собирали тела своих двух товарищей.

Владимир Деев и Павел Заруцкий были похоронены в родном Липецке на Аллее героев.

Сергей, получив тяжелую контузию и, как потом выяснилось, осколок в правый голеностопный сустав, лежал в госпитале «Северный».

В то время его мучили головные боли, поэтому он практически ничего не помнил. Больше всего в его память запала уже немолодая медсестра. Фамилию ее Сергей не помнил. Звали ее Галина Васильевна. Маленькая, сухонькая, все время улыбающаяся, эта женщина имела орден Мужества за то, что вытащила из горящего БТРа троих солдатиков.

Осколок в ноге будет шевелиться каждые весну и осень. Осколку надоедало лежать на одном боку, поэтому раз в полгода он переворачивался с боку на бок, причиняя Сергею нестерпимую боль. Но, повернувшись, он укладывался и засыпал ровно на шесть месяцев.

Эта командировка была единственной, в которой Сергей пробыл не полный срок, уехав домой раньше. Эля всегда, провожая его, говорила: «Любимый, возвращайся вовремя!..»

Рассказы

Охота на призрака

Колонна вышла из Моздока рано утром, когда заря только окрасила небо багряными красками. Старшим в дороге был назначен командир отряда. Когда остался позади последний осетинский блокпост и машины въехали на чеченскую землю, в небе зависла вертушка. Она бороздила облака, то улетая вперед, то появляясь откуда-то сбоку. С ней было спокойнее. Но, несмотря на прикрытие сверху, бойцы, сидящие в кузовах автомобилей и на броне «бэтээров», ощетинились в разные стороны стволами автоматов.

Отары овец паслись на невспаханных полях, иногда лениво поглядывая на растянувшуюся на несколько километров по дороге и пылящую почем зря гусеницу. Когда подъехали к перевалу, колонна остановилась.

Командир отряда, полковник Макеев, немногословный русоволосый великан, выпрыгнул из кузова. Он внимательно осмотрел окрестности. Впереди притаилось узкое ущелье, справа от которого ниспадал небольшой водопад с пенящимся каскадом. Две горы, поросшие седым мхом, возвышались по обеим сторонам, как старухи. Макеев кивнул взводному Карташову.

— Валер, назначь в пеший дозор семь человек, пусть прочешут вон ту высоту и ущелье, — он показал Карташову пальцем, — как только взвод перейдет на ту сторону ущелья — доложат по рации, что путь свободен. Вертушка их сверху прикроет, если что. — И он отвернулся для того, чтобы достать носимую радиостанцию и связаться с летунами.

Небольшое село Кара-Юрт прилепилось к горному хребту. Несколько десятков домов, две длинные улицы и бахча. Вот и все село.

— Константин Иваныч, — сказал командир отряда, который меняла команда Макеева, разливая по алюминиевым кружкам горячий крепкий чай, — особенно ничего примечательного в округе нет. Я так понимаю: отряды здесь выставлены лишь для того, чтобы перекрывать горную тропу. По этой артерии караванами доставляют на Кавказ оружие, наркотики и деньги для осуществления терактов. Жить будете в палатках, мы их вам оставляем. Пищу придется готовить самим. Кухня походная тоже есть. Посты выставлены по периметру села, два выносных. Секреты и засады будете выставлять по мере надобности. С электричеством у нас перебоев не было.

— А как местное население? — Макеев прихлебывал пахучий чай вприкуску с кусочком твердого прессованного сахара.

— Местное население вроде бы ничего. С понятием, — майор улыбнулся, — взаимоотношения довольно терпимые, только если твои бойцы косячить не будут. Спиртным здесь не торгуют, да и не принято это у них. С главой администрации сами познакомитесь. Неплохой джигит. Хлеб пекут две женщины: мать и дочь. Цены не загибают.

Дочь — красавица, но кадрить ее не советую, ваххабитская вдова. Ну, вот, вроде бы и все.

— Ну, тогда счастливого пути, майор. — Макеев крепко пожал коллеге руку.

— Да, совсем забыл, Иваныч, — и майор понизил голос, — завелся у нас тут недавно диверсант.

— В смысле?

— Ну, гадит нам кто-то и по-мелкому, и по-крупному.

— Из местных?