Наш принцип

Он опять взял в руки прутик и уселся спиной к стволу дерева.

— Ага, так и запишем: чайханщик Вайт — фигура в селе известная, днем он все время на виду, человек уважаемый. В чайхане ему помогают два сына-подростка и старуха. Свой дом, довольно неплохой, недалеко от рабочего места, значит. Продукты для чайханы привозит ему старик на мотоцикле с коляской, два раза в неделю привозит. А вот ночью, что делает чайханщик ночью? Хотя, если весь день как белка в колесе крутишься, — какие ночью приключения? Ночью спать надо!

Саня отломил от прута веточку и положил на землю.

— Номер два — сумасшедший Лом-Али. А может, он только прикидывается умалишенным? Сделает дело и орать как резаный начинает? Хотя так светиться настоящий волк не стал бы… ну, так или иначе, со счетов его сбрасывать пока не будем…

Он опять обломил веточку и положил рядом с первой.

— Номер три — глава поселения. Скорее нет, чем да, — в разъездах все время, опять же, на виду. Кто-нибудь что-нибудь увидел или услышал бы. Да и предыдущая смена хороводила тут по этому призраку, если только сообщник или один из сообщников…

Третья веточка легла на поляну, рядом с двумя предыдущими. А прут полетел через левое плечо.

Со стороны села потянуло дымом. Он вначале поднимался вверх, а затем рассеивался от дуновения прохладного ветерка и стелился по траве.

«Кизяком топят». — Саня шмыгнул носом.

Над горами взошла луна — круглая и желтая, как апельсин, какие бывают только в детстве.

Капитан взялся за цевье автомата, чтобы переложить его поудобнее, и вдруг почувствовал, как по телу побежали мурашки. В воздухе повисло напряжение, и даже звуки на секунду затихли. С той самой, не просматриваемой, стороны зеленки что-то уже происходило, но что — этого Саня пока не понял. Он на долю секунды замер, и тут же ему в нос ударил резкий и неприятный запах то ли слежавшейся шерсти, то ли псины. Капитан поднял глаза и оцепенел. Слева — метрах в трех, в лунном свете, стояли два волка, стояли и спокойно рассматривали Саню в упор. Появились они бесшумно, как будто выросли из-под земли. Один — крупный, лобастый вожак черного окраса, другой — поменьше, серый с подпалинами, матерый.

Глаза волков светились в полумраке как горящие угольки.

«Сколько раз по следам вашим ходил, а увидеть вот так — впервые довелось, — промелькнуло в голове, — вот он, Черный Волк. Да только не два их, минимум с десяток — остальные в засаде, команды ждут».

Саня, не торопясь, перевел руку с цевья автомата на курок, а второй рукой медленно достал из разгрузки армейский нож с костяной ручкой.

— Я для вас трудная добыча, братцы, — шепотом произнес он, — не ровен час, троих из ваших положу…

Серый волк поскулил чуть слышно ему в ответ. Но черный стоял, как изваяние, глядя глаза в глаза. От чего Саня поежился, но взгляда не отвел — нельзя. Видно было, что животным неприятны незнакомые запахи ружейного масла, стали, прокопченного на кострах камуфляжа. Они переминались с лапы на лапу, видимо, думая — нападать или нет.

Волки исчезли так же мгновенно, как и появились. Сане даже вначале подумалось — а не показалось ли все это, а может, и меня заморочило, как сержанта Разова тогда. Но сколько он ни таращил глаза в разные стороны, сколько ни смотрел в ночник — волков и след простыл. И следов не отыскал — тропа каменистая.

— Вот и славно, все правильно сделали, парни, — сказал Саня в темноту и сам удивился, насколько чужим показался ему свой голос.

Несколько часов просидел Саня, прислонившись спиной к дубу, отходя от произошедшего. И только прохладный ветер с гор да еще рассвет привели его в чувство. Спать не хотелось совсем — еще вечером он применил старый армейский метод: ложка растворимого кофе с глотком чистого спирта. Сон отбивает напрочь, и глаза — как два фонаря, только под утро голова кружится и тошнит слегка.

Но не зря говорят на Руси: пришла беда — отворяй ворота. Хотя беды никакой не приключилось, но могла. Могла.

На рассвете Саня скатал снайперский коврик, проверил разгрузку, пару раз зевнул и осторожно двинулся в лагерь.

На тропинке, которая была уже на подходе к кишлаку, в одном месте его больно укололо в сердце. Стоп, боец. Саня присел на корточки, отсоединил от «калаша» шомпол — несколько раз ткнул в землю вокруг, чисто. Затем приподнял траву слева, справа. Восходящее солнце ослепило глаза, и на долю секунды в полуметре впереди на тропе что-то ярко вспыхнуло и пропало. Саня гусиным шагом прополз это расстояние и ножом поддел зеленую проволоку. Натянута — у самой земли, припорошена грунтом. По ниточке, по ниточке. Вот она, растяжечка. На меня? А на кого же еще? На меня. Выследил, волчара, а может, ему те — ночные — шепнули.