Наш советский новояз

Желторотый студент, оказавшийся в приемочной комиссии, тоже знает, конечно, что все эти недоделки — норма, что иначе не бывает. Но он хочет быть честным.

Честным пытается быть и главный герой повести — прораб Самохин. И получает в результате этой своей отчаянной попытки инфаркт.

Жалкий бунт «карьериста» студента и честняги Самохина подавлен. Вывод ясен: никаким индивидуальным бунтом эту ситуацию не изменишь.

А насчет того, как можно (и даже нужно) было бы ее изменить, рассказывали такой анекдот.

► В квартире течет кран. Вызывают слесаря-сантехника.

Тот долго возится с прохудившимся краном и в конце концов объявляет, что ничего сделать нельзя. Нужны прокладки, а их у него нет.

Ему намекают, что заплатят, сколько скажет, пусть только достанет эти злополучные прокладки.

Он думает, чешет затылок. Наконец говорит

— Дык ведь и сам кран тоже никуда не годится.

Ему дают понять, что готовы заплатить и за новый кран.

Снова тяжкое раздумье, почесыванье в затылке. И наконец — ответ. Нет, и новый кран не поможет: ведь трубы тоже гнилые.

— Что же делать? — спрашивают убитые горем хозяева.

И после долгой паузы и тяжкою вздоха следует ответ

— Всю систему надо менять.

Смысл анекдота был прозрачен, как стекло. Независимо от того, что имел в виду этот слесарь, ясно, как апельсин: менять надо не водопроводную (или отопительную, или канализационную) систему, неполадки в которой его (слесаря) позвали устранять. Чтобы сантехника работала нормально, менять надо совсем другую систему.

На прямую связь низкого качества советских товаров с самой природой социалистического способа производства, всей нашей советской экономической и политической системы бросали свет десятки, может быть, даже сотни анекдотов, историй, случаев из жизни.

Вот лишь некоторые из них.

* * *

До какого-то высокого начальства дошло, что наш отечественный трактор существенно тяжелее американского трактора той же мощности. Тут же в соответствующий НИИ было спущено задание: довести вес отечественного трактора до американского стандарта.

Ученые мужи в НИИ решили эту задачу просто. Всюду, где можно было, они заменили тяжелые металлы (железо? сталь?) на более легкие (дюраль? алюминий?). Себестоимость трактора при таком раскладе сильно выросла, но фирма не стояла перед затратами: задание-то было не удешевить машину, а сделать ее легче. А это было выполнено даже и с превышением: новый трактор, наполовину сделанный из цветных металлов, оказался даже легче американского. Выходило, таким образом, что наши конструкторы не только догнали, но даже и перегнали Америку.

Но у нового трактора оказался один довольно существенный недостаток. Он не мог нормально двигаться. Он не передвигался по земле обычным способом, как ему полагалось, а прыгал, как лягушка.

Вероятно, новый вес трактора требовал какой-то новой, совершенно иной его конструкции.

Но ученые ребята из НИИ и тут не растерялись. Они стали загружать трактор балластом, подвешивать ему какую-то там чугунную гирьку, что ли. И в конце концов пришли к результату, при котором и волки были сыты, и овцы целы. Трактор стал хоть и не таким легким, как в начале эксперимента, но все-таки не тяжелее американского. И при этом нормально двигался.

Ну, а что касается стоимости драгоценных цветных металлов, пошедших на его «усовершенствование», так до этого, естественно, никому не было дела. Никто ведь за них не платил. Да и кому платить, если все — свое, то есть — государственное, то есть — ничье.

Или вот такой — совсем короткий и совсем незатейливый рассказ, слышанный мною от одного моего приятеля, побывавшего на целине. О том, как они возили на грузовиках зерно по тамошнему бездорожью. Когда грузовик буксовал, черпали зерно ведрами, щедро сыпали его под колеса и двигались дальше, до следующей заминки.

Еще один рассказ на эту же тему. Его я услышал от возившего меня таксиста, который раньше работал на грузовике.

Выполненный план им считали не по числу сделанных ездок и не по пройденному километражу, а по количеству израсходованного за рабочий день бензина. Поэтому часть бензина они сливали прямо на дорогу.

Но лучше я изложу другой — не такой короткий, но, как мне кажется, особенно выразительный сюжет. Помимо всего прочего, он дорог мне тем, что вся эта история разыгралась на моих глазах. Я был ее живым свидетелем.

А приключилась она с моим соседом по дому Рудольфом Бершадским.