Наш Современник, 2001 № 05

Мне скажут: ну, все, довольно, зачем кипятиться из-за письма пенсионерки. Она росла при той власти и сроднилась с ней. Поэтому каждую инвективу против ее вождей воспринимает как святотатство... Что же, согласен. И сам сколько раз сдерживал перо, чтобы ненароком, из удали, из публичного задора не задеть чувства таких людей. Я не просто сочувствую им, вынесшим на своих плечах груз невообразимо трудной эпохи, а сегодня всеми брошенным и преданным. Я пони- маю - они могут быть нашими союзниками в борьбе с врагами не вымышленными, а реальными. Именно эта борьба стояла на первом месте как для журнала, так и для меня. Достаточно вспомнить знаменитую полемику "Нашего современника" с "Огоньком" и публикации 91-го года, когда решалась судьба Союза.

Разница в отношении к Ленину, Сталину, большевикам не имеет решающего значения (кстати, и здесь позиции уточнялись, учитывая опыт противоборства). Передо мной другое письмо - тоже от пенсионера, Гурченко из Владивостока. И он присягает на верность социализму: "Да, я за социализм, да, я за лозунг - "кто не работает, тот не ест". Но это не мешает ему начать письмо с признания: "Н.С." № 6. Статья А. Казинцева "Разбуди спящих" меня потрясла, полностью согласен. Если до этого я как-то писал, что за Распутиным пойду в огонь и в воду, то сегодня пойду в огонь и в воду за Казинцевым". Впрочем, это не важно - за кем персонально идти. Главное, несмотря ни на что, идти, сплотиться в борьбе за свои интересы. Что нам спорить о прошлом, когда "сиониствующие" и "масонствующие" воруют у нас сегодняшний день и грозят лишить будущего?

А злюсь (не скрываю этого!) я потому, что, пока мы, русские, копошимся в развалинах державы и почем зря костерим тех, кто ближе, таких же несчастных и нищих, истинные виновники гибели СССР - генсек, члены Политбюро, их бесчисленные референты, помощники, свита - вся эта жадная, лживая орава радуется жизни где-нибудь на средиземноморском берегу, чинно заседает в правлениях фондов и банков, блещет красноречием на международных форумах, подсчитывает дивиденды от продажи страны и строя. Поднимите голову, русские! Поглядите в литерные ложи театра, где нашу жизнь безжалостно выставляют на всеобщее обозрение как пьесу абсурда. Разве не там виновники наших несчастий?..

Разобщенность русскую я сполна узнал на собственном опыте во время мероприятия, столь же забавного, сколь мучительного. Называлось оно - судебное разбирательство по делу о распространении заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство. Истцом выступал Герман Брановер из Израиля - глава местных хасидов (я думаю, читатели могут представить себе, что это за фигура). Ответчиком пришлось быть мне - как автору статьи "Я борюсь с пустотой" и как представителю журнала "Наш современник", опубликовавшего ее в №11 за 1990 год.

А началось все тоже с письма. "Письмо позвало в дорогу", - как любят говорить журналисты. Впрочем, она могла оказаться более дальней и менее приятной, нежели та, которую представляют обычно коллеги. Письмо извещало, что профессор Брановер не признает аутентичным текст, процитированный мною со ссылкой на его книгу "Возвращение".

Отправитель утверждал: "Причина и цель этих клеветнических измышлений для меня очевидны. Причина - зоологический антисемитизм. Цель - разжигание ненависти к евреям, формирование погромного настроения у читателей журнала".

Надо сказать, цитата была не слабой: "...Славные сыны Израиля Троцкий, Свердлов, Роза Люксембург, Мартов, Володарский, Литвинов вошли в историю Израиля. Может быть, кто-нибудь из моих братьев спросит, что они сделали для Израиля? Я отвечу прямо: они непосредственно или посредственно старались уничтожить наших наибольших врагов - православных гоев. Вот в чем заключалась их работа. Этим они заслужили вечную славу!"

Но вышла путаница. Я взял цитату из статьи графа Соллогуба, главного редактора газеты "Русская жизнь" (15.07.1983). Брановер утверждал, что в его книге ничего подобного нет. Бросился звонить в Америку - оказалось, граф умер несколько лет назад. Его репутация как журналиста и издателя была безупречной, все в один голос уверяли, что он не мог выдумать провокационную декларацию. Но вот из какого издания книги - на русском, иврите, английском - он ее взял, никто не знал. Я решил довериться слову русского аристократа и не печатать публичных опровержений.