Наш Современник, 2001 № 08

А. К.: В результате утраты Прибалтийских республик во многом обессмыслились усилия десятков поколений русских людей. С самого возникновения Русского царства в эпоху Ивана Грозного наша страна стремилась выйти к Балтийскому морю. И вот мы снова заперты на материке. Как удержать остатки Прибалтики, прежде всего Калининградскую область, имеющую огромное стратегическое значение?

В. А.: В том, что Россия утратила Прибалтику, виновата во многом она сама. Убежден: если бы в 91-м Россия жестко и принципиально заявила о невозможности выхода республик из СССР, многих бед можно было бы избежать. Помню, как доказывал Ельцину, что Прибалтика — это ворота в Европу, что Россия положила за нее тысячи и тысячи своих сыновей. Не хотят в Прибалтике социализма, хотят рынок: ради Бога, не хотят КПСС — давайте уберем. Но есть государственная граница — это неприкосновенно! Он кивал, а чем это обернулось, Вы знаете.

В 1991 году Горбачев подписал указ о признании независимости республик Прибалтики.

А. К.: Горбачев, а не Ельцин?

В. А.: Горбачев. Хотя Ельцин много этому способствовал, к тому времени заключив договора суверенной России с Прибалтийскими республиками. Но даже и признавая независимость, можно было сделать это куда разумнее. Надо было вести переговоры — об у с л о в и я х. Я знаю, в Прибалтике готовы были на все что угодно в обмен на признание независимости. Предоставить всем гражданство — пожалуйста. Таможенный коридор в Калининградскую область — пожалуйста. Локатор в Скрунде — пожалуйста. А Горбачев — раз — и дал им независимость росчерком пера без всяких условий.

Но даже сейчас я продолжаю утверждать, что ключ от Прибалтики находится в Кремле. Что бы там ни говорили о США, НАТО. Но, к сожалению, я убеждаюсь, что и у нынешнего поколения кремлевских руководителей отсутствует политическая воля и желание заниматься этим вопросом. Они уже капитулировали! Недавно я был в МИДе и говорил с заместителем министра, которого очень уважаю за принципиальную позицию по отношению к Козыреву. Он мне печалился: “Ну что мы можем предпринять?” Начинаю перечислять варианты. В ответ: “Да что Вы!” — “Ну хорошо, — говорю. — Представим, что на нашем месте были бы США. Стали бы они действовать таким образом?” — “Да, — соглашается, — стали бы”. — “Так почему мы не можем защищать с в о и национальные интересы?”