Наш Современник, 2001 № 12

Генерал Халед приводит такие данные: за первый час войны произошло 200 налетов, за первый день — 900, за первую неделю — 4000. Разумеется, генерал Халед прав, когда пишет, что Саддам готовился к длительной сухопутной войне, а не к “самой ужасной воздушной кампании, которую мир когда-либо видел”. Но кто вообще мог быть готов к ней — за исключением второй сверхдержавы, которая теперь уходила в небытие?

А одновременно с разворачиванием “самой ужасной воздушной кампании” по каналам СМИ тиражировался образ сверхэффективной, но “гуманной” мощи Запада, удары которой, в силу технологических достижений, наносятся по точно обозначенным целям и, поражая объекты, не трогают субъектов, т. е. людей.

“Война третьего типа”, “война кнопок”, “война космической эры” и прочее в том же роде — все эти определения появились именно после войны в Заливе и применительно к ней. Но каково было соотношение реальности и пропагандистских клише?

Один из ведущих военных экспертов США скажет позже: “Совершенно необходимо было сделать так, чтобы этот конфликт стал первым, в котором каждый день считали бы не трупы, как это было во Вьетнаме, но лишь самолеты, танки, артиллерийские установки”. Разумеется, речь шла прежде всего о том, что американцы должны видеть не трупы американских солдат, но лишь победоносно наступающую технику — что, в общем, было не так трудно сделать при подавляющем превосходстве в бесконтактных вооружениях и при полностью разрушенных ПВО противника.

Однако не были забыты и те, кого могли заботить также и трупы со стороны этого самого противника, в особенности жертвы среди гражданского населения страны, не совершившей никакого акта агрессии против ни одной из западных стран Коалиции, хотя именно эти страны обрушивали на нее всю технологическую мощь, монополистами которой являлись.