Наш Современник, 2001 № 12

“Важные и интересные люди из Советского Союза начинают теперь рассказывать свои воспоминания. То, что пока написано Горбачевым, Шеварднадзе или самим Ельциным, это боевые сочинения актеров, которые все еще что-то двигают или хотят двинуть. Нет личного и критичного взгляда назад. Пока что самая важная книга написана Юлием Квицинским. По крайней мере для нас, немцев... Из нее узнаешь много нового и интересного, увиденного глазами очень разумного вундеркинда советской дипломатии, в котором не только интимные знатоки видели возможного министра иностранных дел, когда еще никто не думал о конце Советского Союза. Квицинский не перевертыш. Нигде в своей книге он не пытается создавать впечатление, будто он был добрым демократом, даже, может быть, внутренним эмигрантом или участвовал в хорошо замаскировавшемся сопротивлении. Когда он говорит о “кристально чистом коммунисте”, то он имеет в виду требовательность к себе, верность принципам, неподкупность и скромность в жизни. Он научился презирать махинации, обогащение и коррупцию еще во времена Советского Союза, а теперь презирает их и подавно. Это производит приятное впечатление. Знание Запада настроило его на критический лад, но не сделало отступником. Один из тех, кому было позволено заглядывать за кулисы и передвигать их наметанным глазом и силой своего интеллекта, он не предается иллюзиям в отношении Запада и, тем более, в отношении того, что все еще является Востоком... Квицинский был советским патриотом. Я познал его как твердого переговорщика, который уверенно владел всеми инструментами своего ремесла. Подобно тому, как Сталин спрашивал, сколько дивизий у папы римского, Квицинский тоже мог показать превосходство сверхдержавы. Примечательно, что он делал это не так мягко, как американцы, полностью уверенные в прочности своей позиции. Но для них мы все же были друзьями, а чем были немцы для Советов, в этом советский человек вполне быть уверенным никак не мог. И это скептическое отношение затем оказалось вполне реалистическим... По сути дела, Квицинский и по сей день спрашивает, нельзя ли было направить по-иному события, сделать их ход менее резким и болезненным для его страны. То, что от него зависело, он, конечно, сделал, но другие были сильнее”.

Эгон Бар в “Райнишер Меркур” 16.04.1993