Наш Современник, 2002 № 01

И вот теперь можно твердо заявить, что самой яркой, наиболее запомнившейся личностью среди всех названных или еще не названных лиц во времена расцвета нашего “Клуба” был, несомненно, Вадим Валерианович Кожинов. Легкий в движениях, быстрый и пластичный, с приятной внешностью и хорошо поставленным баритоном, он всегда обращал на себя внимание, даже когда молчал. А уж какой он был оратор и полемист, не стоит даже вспоминать, это знают все. Добавим сюда блестящее образование, игру на гитаре, знание бесчисленных песен и романсов — и довольно. Недаром Вадим был и остается постоянным героем интеллигентского фольклора.

Вот один лишь пример из жизни молодого Вадима, когда мелкая реальность стала гомерическим преданием. У бедолаги никогда не имелось денег, хотя он много и успешно трудился. Есть у нас тут предположения... но мы о фактах. Любил он, как и все мы, выпить и погулять, а “налички” у него недоставало. Вот и выдумывал он истинно “авантюрно-поэтические” сюжеты, которые не смог бы вообразить себе ни один классик, со времен Анакреона до наших дней грешных.

Однажды Вадим должен был с какой-то писательской группой отправиться на Украину. Он заранее узнал путь и установил, что первая остановка в Донецке, а там обитает молодой поэт Иваненко (а Вадим уже тогда почитался покровителем юных поэтических талантов). А далее в Запорожье — молодой поэт Петренко, в Чернигове — Сидоренко и так далее. И вот накануне отъезда группы из Москвы в “Комсомольской правде” появляется статья известного столичного критика Кожинова, где до небес возносятся дарования Иваненко, Петренко и прочих. Дальнейшее понятно: уже на первой остановке Вадима встречал у вагонной двери новоявленный “классик” с объемистой бутылкой горилки вместо никому не нужного букета. Последующее понятно еще более...

Остроумный Вадим даже выдал, так сказать, теоретическое обоснование всему этому (недаром служил в отделе теории). Как-то в начале 60-х, еще молодые, мы с ним выпивали в Пестром зале ресторана ЦДЛ, угощал нас какой-то неведомый миру стихослагатель. Когда он снова направился к буфету, я шепнул Вадиму: “Неудобно, давай и мы его угостим”. Ответ Вадима войдет в классику теории литературы: “Брось, он поэт, у него деньги шальные!”