Наш Современник, 2002 № 01

Эклектичен Антон Пафнутьич, воскликнувший (“Дубровский”): “Пуркуа ву туше?! Я не могу дормир в потемках”. Пушкин же, подметивший это, целостен в изображении этого характера. Эклектический стиль — стиль учебника, при помощи известных примеров в известном тоне доказывающий известные истины.

 

* * *

Истинное вокально-инструментальное сочинение тогда, когда музыка и текст независимы друг от друга, т. е. — соединяясь вместе, не вредят друг другу, а разъединяясь, не теряют выразительности и привлекательности.

 

* * *

Много грязи оставило большое искусство — интриги, воровство, взятки, подкуп. Сонмы жуликов, жучков, спекулянтов (протекционизм), подкуп прессы, служение выгоде и т. д. Все это было бы не так страшно — эти пороки распространены и в других сферах жизни, — но нигде они не выглядят так гадко, потому что нигде не отвратительна так хорошая мина при плохой игре, как в искусстве, самой природой призванном воспитывать человека, хотя человека воспитывает человек.

 

* * *

Ни в коем случае нельзя делать в искусстве ни одного отступления от высокого. К такому ущербному сочинению можно быстро привыкнуть (особенно в наше время с его средствами пропаганды), и оно уже будет казаться допустимой нормой, и, таким образом, возможность падения искусства делается бесконечной.

 

* * *

Там, где начинает выпирать личность — искусство кончается. Подлинное искусство — вовсе не искусство, ибо состоит в гармонии жизни тела и жизни духа, как любое творение природы — будь то кузнечик или Гималаи. Каждый из них занимает свое место, и глупо сказать, кто из них выше и значительней.

Ах, как запутали нас старые эстеты! Как сделали все обыкновенное — необыкновенным, естественное — чудесным, требующее знания и постоянного изучения — непреходящим, должное — ценным, наиболее зависимое — гениальным. Великий испуг!!

О Моцарт! Ты гениален, потому что тебя не было бы без многих до тебя! Ты вскормился и вспоился молоком многих музык. Все, что до тебя — все твое. Ты очаровательно аморален; как ребенок, на глазах у всех ты украдкой таскаешь подаренные тебе же лакомства. И ты не скрываешь того, что скрываешь это, и потому то, что до тебя считалось дурным, с тобой и после тебя стало нормой прекрасного, потому — что всегда прекрасен бесхитростный человек, а с ним и кузнечик, и птичка, и Гималаи, ибо они именно таковы, какими мы их принимаем.

 

* * *