Наш Современник, 2002 № 05

Спор между рынком и планом продолжается. До 70—80-х годов верх брало планирование, с развалом СССР рынок торжествует победу. Но спор не окончен. Вред, нанесенный мифами неолиберализма, становится все более очевидным. Все меньше вспоминают Хаека, все чаще обращаются к кругу идей скромного венца Карла Поланьи. Оба были очень талантливы, последними из могикан Серебряного века, того поразительного культурного и научного расцвета, который случился в конце XIX — начале ХХ века в трех христианских империях — российской, австрийской и германской. Все три погибли в ходе братоубийственной первой мировой войны, коварно развязанной мировой финансовой олигархией. Из XXI века эта война видится как гражданская. Все надо сделать, чтобы избежать нового фашизма, чтобы трагедия не повторилась в третий раз. Надо строить союз и дружбу двух частей Европы — Евросоюза и России, чтобы вместе выбираться из неолиберального тупика. Вот почему так необходимо искать и переходить в новую парадигму развития. Только опираясь на нее, можно подрезать корни мировой финансовой олигархии. Только тогда объединенная Европа станет Европой отечеств.

 

От экономики бомбометания

к экономике биосферы

 

Выбирая богов, вы выбираете судьбу.

Виргилий

 

Поиск новых путей развития — в мире с природой и в солидарности всех наций — занимает умы многих крупных ученых. Они ведут исследования на передовых междисциплинарных научных рубежах. И ставят под сомнение самые основы монетаризма. Уже отмечалось, что К. Поланьи, изучая антропологию уходящих со сцены истории примитивных обществ, смотрел не в прошлое, а в будущее. Дело в том, что примитивные общества обходились без торговли, без рынка и, уж конечно, без банков. Это были органичные общества, вполне естественно встраивавшиеся в природу. Ни в капитализме, ни в социализме органичности Поланьи не видел. А это самое важное качество для будущей экономики. Торговля становится систематическим занятием только при господстве рынка. В зависимости от модели общества торговцы занимают или самые низы, или самые верхи социальной лестницы. Земледельцы, как правило, мирные люди. Они не любят торговлю, рынок, базар, не уважают и смотрят снисходительно на торговцев, презирают спекулянтов. Кочевники и скотоводы, напротив, склонны к набегам и торговле. Воин среди них часто и удачливый торговец. У них процветает культ добычи и набеговая экономика. Они стремятся покорить мирных земле­дельцев.

Не это ли мы наблюдаем на российских рынках? Мигранты с Востока, находясь далеко от родных краев, чувствуют себя на российских рынках как дома, как рыба в воде. Базар (или сук) это их ниша, родная им стихия. Русскому характеру торговля чуждое занятие. Типичный русский человек, выйдя на рынок со своим урожаем, стремится продать его побыстрее и убраться восвояси. В западно­европейских странах в принципе та же картина. Выходцы из Северной Африки и Турции тоже пытаются захватить розничную торговлю. Но государства там твердо стоят на защите своих граждан и умело ставят мигрантов на место. Такого безобразия, как на российских рынках, ни французы, ни немцы, ни испанцы — никто бы не потерпел.