Наш Современник, 2002 № 07

Исследователи концептуализма очень любят эти понятия “ничто” и “нечто”. Они постоянно употребляют эти термины и стараются найти авторов, подкреп­ляющих их рассуждения. Они уже приводят в качестве аргумента цитату из книги Бориса Викторовича Раушенбаха “Пристрастие”, где говорится: “Немецкий мистик Майстер Экхарт, независимо от сказавшего это ранее древнекитайского философа Лао Цзы, дал в своем рассуждении о колесе пример того, что иногда “ничто” есть самое важное: “...центр втулки это пустота, он не принадлежит колесу, не вращается с ним, и тем не менее он то, вокруг чего вращается колесо и что позволяет колесу вращаться”.

И Лао Цзы, и Майстер Экхарт, и, уж конечно же, Борис Викторович Раушенбах замечательные и уважаемые люди. И удивительно, как эти три талантливых человека один за другим допускают одну и ту же очевидную логическую ошибку.

Центр втулки колеса действительно пустота, которая не принадлежит колесу. И эта пустота случайна по своей природе. То есть эта пустота, это “ничто” может быть заполнено чем угодно — грязью, если колесо бросили на грязной дороге, нечистым воздухом скотного двора, если его прислонили к стене в хлеву, водой, если колесо лежит в болоте, и т. д. И это пустое место, это “ничто”, которое заполнено случайным пространством, абсолютно ничего не дает самому колесу и, конечно, не позволяет ему вращаться. Колесо станет колесом и получит возможность вращаться, только если в пустоту втулки установить не “нечто”, а вполне конкретную каменную, деревянную или стальную ось. Вот когда в пустоту вставят не “нечто”, а конкретную ось из конкретного материала, только тогда и исключительно в этом случае предмет круглой формы будет вращаться вокруг своей оси и станет колесом со всеми своими замечательными свойствами. Здесь нет никаких оснований восхищаться таинственным и значительным “нечто”. Это так просто.

Понятия “нечто” и “ничто” могут действительно иметь фундаментальное значение, если связать их с теорией вакуума, которая представляется необыкновенно перспективной не только для теоретической физики, но и для теории искусства. Русский ученый А. Е. Акимов в журнале “Сознание и физическая реальность” (1996, № 3) в статье “Торсионные поля и их экспериментальные проявления” пишет: “В природе есть лишь вакуум и его поляризационные состояния”, и из этого вытекает все многообразие окружающего нас мира. К сожалению, у нас нет возможности остановиться на этой интересной теме в рамках нашей статьи.

Сейчас нам нужно рассмотреть еще один аргумент, который исследователи концептуализма приводят, чтобы доказать существование особого, скрытого от наивного зрителя и заключенного в произведениях авторов этого направления значительного содержания. Нам говорят, что эти путаные заявления, эти никак не связанные между собой наборы случайных предметов: кухонные доски, терки, мухи, канцелярские бланки, цифровые таблицы, какие-то передвижения и никак не мотивированные действия, композиции из выброшенных вещей и т. д., все эти творческие усилия авторов-концептуалистов направлены на то, чтобы продемонстрировать бессмысленное противостояние огромного, всевременного хаоса и ничтожного и минутного порядка и гармонии искусства, культуры и цивилизации. “Большей своей частью они (эти вещи и действия) принадлежат к тому безгласному и бессловесному, безобразному “ничему”, к тому хаосу и безобразию, которое насквозь проникает, пропитывает все, что нас окружает. И это “нечто” во много раз целостнее, плотнее, активнее, значительнее, чем то, что хочет из него выделиться, что ему противостоит. Оно, это “нечто”, смеется над каждым предметом, справедливо видя в нем... временность бытия “вещи”, “предмета” и вечность, постоянство всего безвидного, но цельного, могучего, “материкового” состояния, хотя бы эти предметы были прочны, как железо, или огромны, как города”. Вот, оказывается, в чем дело. Вот подлинное достижение человеческой мысли постфилософского времени, и сформулировано оно в приведенной выше цитате одним из ведущих представителей этого направления и едва ли не великим художником и теоретиком современного авангарда Ильей Кабаковым. Весь этот небольшой отрывок дышит горделивой радостью редкого озарения небывалой глубины, озарения такого масштаба, которое дает, наконец, человечеству небывалую возможность увидеть истинное положение вещей и понять ничтожность и бессмысленность искусства, творчества, профессионального мастерства. Рассказывают, что когда Создатель раздавал людям разум, то спортсмены были на тренировке, артисты на репетиции, а художники на этюдах. Дело в том, что вся эта “материковость”, вся эта “безвидность”, “безгласность” и “безобразие”, которые нам предлагают в своих творениях функционеры современного авангарда, являются столь же временным, непостоянным и случайным состоянием материи, как и “города”, и “предметы из железа”.