Наш Современник, 2002 № 12

Да и куда домой? — дома-то своего у нас пока не было. После того, как отца демобилизовали в 54-м — мы вернулись с Украины в Уфу. Хотя нас там никто и не ждал, кроме привычных мест да знакомых людей. Сначала мы спали на полу в единственной комнате наших бывших соседей, с которыми мы с мамой прожили раньше лет двенадцать (всю войну и потом) — Самитовых — татар, с двумя детьми, очень добрых и простых людей. Но долго так не могло продолжаться. Потом мы жили в горнице, в “зале”, в частном доме, у Андреевых. В новом совсем доме. Хозяева-то и сами еще не обустроились, да вот пришлось нас приютить. Это были чуваши — тоже хорошие люди. Мы поставили у них в “зале” свою кровать никелированную, что-то еще нехитрое. Через все это и через нас ходили в другие комнаты наши хозяева. Но это не могло быть всегда. На лето нам разрешили занять квартиру в недостроенном доме. По инерции фанерный комбинат еще строил деревянные дома-бараки из бруса, двухэтажные, с большими окнами, с печками, сараями, с уборными в каждой квартире, приспособленными для такой архитектуры устройствами — выгребными ямами у подъезда, так что золотари-ассенизаторы мне знакомы с детства, и даже на этом есть ореол детской романтики. Только теперь такие дома штукатурились не только внутри, но и снаружи. И даже паровое отопление вводили Все там пахло свежим деревом, кругом валялись стружки, гвозди. Стены комнат были обиты дранкой, крест-накрест — под штукатурку. А пока дом сох для штукатурки — нам разрешили пожить там. А где-то в другом подъезде стучали молотки — там пацаны забивали дранку. Работа веселая, и что-то платили. Я тоже пробовал тогда. Очень нравилось. Всегда нравилось работать руками, особенно с деревом.

25 июня 1980 г.

“Вчера, сегодня, завтра...” — так назову статью для “Художника”11 о себе. Кажется, что есть только вчера и завтра. А ведь огромно — именно сегодня. И если удается не упустить его сквозь пальцы — это просто счастье.

Итак, мое сегодня... Я заканчиваю центр — “Предстояние”. Есть удача. Лицо воеводы у плеча Дмитрия. Выполнил ряд технических задач. И — люди, звонки, новости. С каждым днем шире моя аудитория. Все больше мой день принадлежит не только мне. Это прекрасно. Позволяет выделить главное, стимулирует, возвышает дух.

30 июня 1980 г.

Анна12 стала студенткой. Что-то будет! Сумеет ли она постоять за себя, чего-то достичь! Будет ли ей что сказать людям. Как долго еще до этого...

30 июня 1980 г.

Закончил центр, “Предстояние”! Итого ему четыре месяца плюс два месяца в эскизе, плюс два месяца в голове — в больнице. Долгий путь к последнему дню... И вот картина отходит от тебя в виде средоточения недостигнутого. Все, чем ты недоволен, — зияет и кричит из картины. Остальное — то, что вышло, — ты не замечаешь, как что-то привычное, разумеющееся. Как же важна высокая нота первоначального замысла! Ибо если зритель читает его в первую очередь, значит, выбраны верные средства для воплощения. Но эта нота в готовой работе звучит для тебя через других, через их восприятие... Выбравшись из вязкой серединной части работы, ты сводишь концы с концами скорее по памяти о той первой эмоции, чем по конкретному переживанию. Долог и прихотлив путь картины к завершению. А ведь это только ее рождение. Будет ли у нее своя жизнь? Не дано тебе знать...

30 июня 1980 г.

Когда я был помоложе, я очень мучительно заканчивал и выпускал в свет свои работы. Ничего не видел в них, кроме недостатков. Казалось — они кричали, и я доходил до приступа, до сердечной боли, до отчаяния, отупения — первые два, три, пять дней. Потом понемногу возвращалась вера в картину и в себя. Теперь я стал спокойнее, но не стало радостнее. И нет простых и легких картин. Разве что те, что еще не написаны...

Поступила Аня в МХУ13. И я готов с ней вместе пережить эту пору студенчества. Как скоро все. Через три года она будет писать свою первую картину — диплом. И вспоминаю, ведь и я не сразу господином был во всем. Однако прилежен был всегда. Нравилось мне это дело — рисовать. “Точь-в-точь” — меня называли во ВГИКе. Лица всем подрисовывал на обнаженной модели

11 июля 1980 г. Пятница, вечер.

О картине.

Каждого героя пишу раз по десять. Беру сразу. А потом возвращаюсь, хоть на секунду, на миллиметр, что-то поправить: выражение, пропорции, освещение, да мало ли.

16 июля 1980 г. Вечер.

О мастерской.

Сегодня появился дневной верхний свет. Роскошное окно сделали мы вместо прежних темных стеклоблоков14. Окно с нужной стороны, с чистым небом, и я вижу почти зенит. И воображаю весь купол неба над собой. И моя мастерская еще больше похожа на корабль, летящий не так далеко от облаков. Если бы еще свежесть мысли... так надоела тяжесть в голове, боль, немощь в теле... Уже восемь месяцев... Какой же праздник, когда я имею свежий день! Стряхиваю с себя всю эту гадость... и вот я силен, я, кажется, все могу, и не спешу... Но многое успеваю и, главное, помню смысл и стержень замысла, работаю для него...