Наш Современник, 2004 № 07

В швыдковской сексуальной провокации простая, как три копейки, Маша Распутина расправилась со старцами сразу же. Обратившись к их совести и чести, прямолинейная дама буквально на пальцах доказала нечистоплотность, растленность своих оппонентов и призвала их строго соблюдать принципы христианской морали. Да-да!

А вот госпожа Кондулайнен — особа со специфическим менталитетом — ничтоже сумняшеся продекларировала моральную свою позицию о счастье любить одновременно двоих и даже троих мужчин. Ну прямо мини-публичный дом в телеящике! И когда ведущий телеминистр, комментируя высказывания своих подельников в кадре, заявляет, что в Советском Союзе секса не было, невольно с ним соглашаешься. Да, к огромному счастью, такого разнуздан­ного секса, такого свального греха, которым заливают нас смердящие нынеш­ние газетёнки, журналы и электронные СМИ, в нашей молодости не было и быть не могло! Но зато была истинная земная любовь, питаемая здоровыми жизненными соками, подлинной романтикой, возвышенная и чистая.

А сколько изысканного чувства в таких фильмах, как “Сорок первый”, “Летят журавли”, “Баллада о солдате”! Татьяне Самойловой и Алексею Бата­лову, Изольде Извицкой и Владимиру Ивашову не надо было раздеваться и имитировать плотские страсти. После их любовных коллизий хотелось стать похожими на красивых и одухотворённых героев, искать своё счастье, мечтать о единственном, навеки близком человеке. А какими совершенными, неповторимыми в своём внешнем и внутреннем обаянии были наши кумиры! Олег Стриженов и Жан Габен, Алексей Баталов и Ив Монтан, Татьяна Самойлова и Николь Курсель, тогдашняя Людмила Гурченко и Роми Шнайдер. Моя дочь и сейчас, просматривая старые фильмы и читая книги о звёздах тех лет, говорит мне о зависти к нашему времени. Для меня эталоном мужской красоты и возвышенности навсегда останутся герои фильма “Слепой музы­кант” — отец и сын Ливановы, настоящие представители русской интеллиген­ции, наследники великой театральной школы, эмоциональные и тонкие, “их величества актёры”.

Хочу спросить у издателей глянцевых журналов: зачем они копаются, словно мухи в навозе, в запретных страничках биографий известных артистов, писателей, художников, спортсменов? У каждого, даже самого великого творца есть человеческие слабости, каждый имеет право на ошибку. Но когда их дети, жёны и мужья перетряхивают на глазах у всего честного народа постельное бельё своих близких, хочется крикнуть им: “Остановитесь!” И уж совсем противно, когда достигшие каких-то вершин в творчестве “культур­ные” деятели раздеваются догола сами и показывают раздетыми своих сожительниц и сожителей. Особенно мерзко, когда авторами таких при­торных и липких книжонок выступают представители славных русских семей. В последнем письме ко мне Валентин Распутин заметил, что такие авторы вываливают перед всеми чрева, выдаваемые за автобиографии.

В наши годы было немало красавиц, перед которыми снимали шляпу и великие западные писатели, кинорежиссёры и художники, сравнивая их с Софи Лорен, Сильваной Мангано и Клаудией Кардинале. Они сводили нас с ума, вдохновляли на подлинное творчество, облагораживали серую буднич­ную жизнь. К счастью, некоторые из них, воспитавшие детей и радующиеся семей­ному счастью, не клюют на предложения от караванов гламурных журнальчиков позабавить читателей сплетнями из прежней любовной лирики. Одна из таких московских красавиц, которую я боготворил, на настойчивые просьбы сладострастных хозяев полуинтимного журнала рассказать о нашем романе ответила: “У меня для вас не найдётся “жареных” подробностей. Наша любовь была чистой и простой. Разве интересны вам рассказы о наших прогулках по улочкам тихого Суздаля, о поцелуе в многотравье псковских лугов или купание у стен Юрьева монастыря в Новгороде? А остальное у нас было, как у всех порядочных людей — чисто, здорово и до слез проник­новенно”. Так что, господа Швыдкие, Ерофеевы и прочие сексострадатели, учтите, что не все клюют на вашу тлетворно пахнущую наживку. Надеюсь, что и молодёжь испытывает к вам отвращение и вырубает кнопку никчёмных программ.

Сегодня мне особенно противно быть современником поругателей зем­ной любви. “На старости я сызнова живу”, ибо боготворю женщину, о которой мечтал всю жизнь. Красивую, тонкую, тактичную, до бесконечности изыс­канную и глубоко верующую. Я знаю, что её никогда не потянет даже взглянуть в сторону плейбоев типа Ерофеева и иже с ним. Но, перечитывая заново строки Данте, Петрарки, Пушкина, Тютчева, Рубцова и Глушковой, я хочу со свойственным мне простодушием задать вопрос вертлявым шоуменам: “Когда вы кончите “кистью сонной рисунок гения чернить”? Когда вернётесь на свои домашние кухни и там дадите волю природной пошлости и ник­чёмности?”

 

И КАКИЕ ПЕСНИ НАМ ПОЮТ?

 

И снова сиюминутные впечатления заставляют меня отступить от графика запланированных заранее простодушных вопросов. Уж больно они вол­нующие, эти впечатления, задевающие самые тонкие душевные струны, мешающие спокойно работать и спать.