Наш Современник, 2004 № 10

Вопрос, на который пытаются ныне ответить многие исследователи, стоит так: неолиберальные правила, “рыночная демократия” снижают или повышают уровень коррупции и криминализации бизнеса? Наш тезис ясен: неолиберализм создает условия наибольшего благоприятствования для коррупции. Приватизация и последующие переделы собственности являются питательной почвой для взяточничества и преступности. Оплата взяток за границей за счет налогоплательщиков обосновывается на Западе с помощью особой теории “культурного релятивизма”. На Востоке, де, размыты границы между взяткой и даром. Все эти доводы не выдерживают критики. Любой индус, буддист или анимист четко отличает дар от чистого сердца от взятки, которую он с оглядкой дает чиновнику, ненавидя, презирая его, боясь, что, и взяв деньги, тот не сделает, что требуется. Взяточничество было и в СССР, особенно в 80-е годы. Но оно строго каралось, и потому не было такого коррупционного беспредела, к которому страна пришла в результате рыночных реформ и приватизации. Спор с либералами бесполезен, статистики в этой области нет, кроме, пожалуй, приговоров судов. Главное, что души людей не были в 60–70-е годы так загажены взятками и прочими преступлениями, что в сознании людей они были исключениями, а не нормой жизни, какими ныне стали.

Криминализация бизнеса есть следствие либеральной установки на так называемую дерегламентацию: государство и его правоохранительные органы либералы последовательно изгоняют из экономической деятельности. Правоохранительные органы поставлены в безнадежное положение сторожей награбленного. Их заставляют бороться с преступностью в обществе, которое косвенно поощряет преступность, в котором спекуляция, мошенничество, блеф, насилие стали условием выживания. Правоохранители превращаются в оборотней, сливаются с криминалом. За криминализацией бизнеса следует всеобщая коррупция и криминализация самой власти.

Экономика без этических ограничителей, без нравственных тормозов становится в конечном итоге неэффективной. Однако в неолиберальной интерпретации все средства хороши для победы в конкурентной борьбе. Такой подход уже заметен даже в исследованиях, проводимых в рамках ООН: “Взятки — это способ обходить ограничения свободы предпринимательства…”; “взятки — это способ снижения себестоимости”; “взятки и прочие экономи­ческие преступления есть способ рационализировать общественное распре­деление” [14] 14 . Из такого подхода следует, что коррупция и криминальный бизнес только тогда становятся недопустимыми, когда они наносят ущерб рынку, свободе движения товаров и услуг. Но если они подрывают национальные государства и суверенитет, приводят к власти уголовников, которые осуществляют геноцид народов, то на это надо смотреть сквозь пальцы.

Растущую глобальную опасность для мирового сообщества представляет и сравнительно новое явление — отмывание денег. Преступные деньги, словно заклятые, заражают всю пирамиду общества. Стэнли Моррис, будучи директором департамента Казначейства США, писал, что отмывание “грязных” денег происходит наверху, но дрянь от них течет вниз. Расцветает органи­зованная преступность всех видов и мастей. Некогда респектабельное лондонское Сити стало мировым центром отмывания денег. По свиде­тельству вице-президента Ситибэнка и бывшего полицейского шефа Бриана Веста “деньги льются из России и Восточной Европы и здесь в любой момент отмывается не менее 500 миллионов долларов” [15] 15 .