Наш Современник, 2004 № 10

Рассмотрение событий 1990-х годов на фоне международных отношений всего столетия обнаруживает в последнем, казалось бы, не имеющем аналогов периоде проявление классических геополитических констант. В области структурной реорганизации евразийского пространства после самоустранения России обнаружилась старая цель англосаксов — взять под контроль Восточную Европу вместе с выходом к Балтийскому морю на Севере и к Средиземному и Чёрному морям на Юге. Доклад Фонда Карнеги о Балканских войнах 1913 году был переиздан в 1993 году как пособие для перестройки Югославии. В предисловии Дж. Кеннан призвал начертать новое территориальное статус-кво на Балканах и “применить силу”, чтобы заставить стороны его соблюдать, что и было сделано в Дейтоне.

Война в Боснии и “Косовский кризис” были вписаны в общие планы вместе с расширением НАТО, поскольку югославский анклав с выходом на Средиземноморье был недостающим элементом мозаики, которую англосаксы выкладывали с конца XIX века: все атлантические и ключевые средиземноморские побережья должны быть под их “политическим контролем” .

В свете начавшегося осенью 2001 года эпохального входа США в Азию и силового давления на государства Персидского залива ясно, что оккупация Косова готовилась в течение 90-х годов для создания нового плацдарма в Европе, который мог бы обеспечить сразу несколько геополитических и военно-стратегических задач. Среди них — контроль над путем от Дуная к Проливам, над торговыми, сырьевыми и военно-стратегическими комму­ника­циями Европы и Малой Азии; приближение к Персидскому заливу, Ближнему Востоку и стратегическому союзнику — Израилю.

Сюжет “восточного вопроса” разыгрывался в течение всего ХХ века на полях обеих мировых войн, в 90-е годы в Боснии и Косово, в ходе дипломатических баталий в Версале, в спорах Молотова, Бевина и Бирнса, в Дейтоне и на Стамбульском саммите.

Роль Стамбула на южном фланге после овладения Восточной Европой и вторжения на Балканы становится подобной тому столпу, к которому необходимо подтягивать новые элементы, а один из ключей к Евразии лежит на дне Чёрного моря. Контроль над ним призвана дать “бархатная революция” в Грузии, подготовленная и совершенная по американским учебникам.

Итог этой полуторавековой интриги — оттеснение России на северо-восток Евразии и окончательная утрата ею значения системообразующего элемента системы международных отношений. Планы, сорванные герои­ческими защитниками Севастополя в 1854—1856 годах, были осуществлены при полном равнодушии — и даже прямом попустительстве — их безвольных потомков.

 

[1] 16 B u r n s  J. The Echoes of History rumble on. All the “Questions” remain, unanswered. Europe and the Easterm Question. (1878—1923). Belgrade. 2001.

[2] 17 H e i s e  R. Die Entente-Freimaurerei. Basel, 1920; Des Kaisers Traum. The Kaiser’s Dream. Faksimile-Dokumentation 1992.

[3] 18 М и х а й л о в с к и й  Г. Н. Записки. Из истории российского внешне­политического ведомства. 1914—1920 гг. В двух книгах. Книга 1. Август 1914-го — октябрь 1917 г. М., 1993. С. 85.

[4] 19 H e r e s c h  E. Geheimakte Parvus. Die gekaufte Revolution. Wien, 2000. S. 119, 188, 229.

[5] 20 АВП РФ. Ф. 0512, опись № 4, док. № 304, папка № 31, листы 33—60.

Ирина МЕДВЕДЕВА, Татьяна ШИШОВА • Проклятие Хама (Наш современник N10 2004)

Ирина МЕДВЕДЕВА, Татьяна ШИШОВА

ПРОКЛЯТИЕ ХАМА

 

На сей раз “информационным поводом” для написания статьи стал рассказ молодого журналиста. По заданию редакции он присутствовал на выпускном вечере одной из московских школ.

— Причем не в каком-нибудь новомодном частном лицее, — подчеркнул журналист, делясь с нами впечатлениями, — а в хорошей школе с крепкими старыми традициями и опытными, заслуженными учителями.

Сначала, по его словам, все было очень трогательно и совсем по ста­ринке. Выпускники один за другим выходили на сцену и прочувствованно, чуть ли не со слезами на глазах благодарили наставников.

Потом был капустник, и те же самые ребята, которые только что обра­щались к учителям со словами благодарности, теперь изобретательно и остроумно их высмеивали, очень талантливо копировали, точно подмечая слабые стороны и недостатки педагогов. Хохот в зале не смолкал. Причем громче всех смеялись как раз объекты пародий.

— Это меня потрясло, — прокомментировал журналист. — Всего лишь десять лет назад, когда я кончал школу, такое было невозможно.

— Что именно?

— Да всё!

— Как будто раньше подростки не высмеивали училок, — возразили мы.

— Да, но не со сцены и не в их присутствии! — сказал молодой человек. — Хотя меня даже больше шокировал ответный смех педагогов. В этом было что-то совсем патологическое. В общем, тема специально для вас. Осмыс­ливайте.

 

“Жареный петух”