Наш Современник, 2004 № 11

А кто “они” ? Скажу одно: поезд шёл уже вне Бессарабии, но не дошёл до России; мы опустошили лишь одну ёмкость. Не любил Кузнецов предательств и отложенчеств, особенно со стороны братьев. Однако всего сильнее ненавидел, как мне сейчас кажется, власовщину .

Какой-то молодой морячок-офицер на военном корабле во Владивостоке (летали туда в июле 1991 года по направлению Варенникова) спросил у Кузнецова что-то как раз об этом, причём спросил именно “в духе нового мышления”. Хорошо, что морячок был молод. Кузнецов пожалел его и сказал только: “Воткнули нож в спину своим во время боя — в порядке утверждения истины”.

*   *   *

Через десять лет после этого мне приснился сон. Он нигде не записан, а оглашал я его содержание лишь один раз, на писательском пленуме. Пересказываю печатно.

Три прозаика-сибиряка сидят на таёжной поляне, где сходятся родные им Красноярский край и Иркутская область. Подлетает трехглавый змей, жарко целует в уста и соблазняет одного, другого, третьего: “Записывайся ко мне в неовласовскую партию. Озолочу”. Сибирячки разомлели, полезли в карманы за авторучками. Внезапно на поляне возникает Юрий Кузнецов. Свистнул молодецки: змей оцепенел, прозаики опомнились. А Кузнецов отрубил змею головы — и был таков.

Но тут я проснулся. И скажу уже совершенно трезво: на вопрос о самом по себе взимании даров и сокровищ я смотрю вполне по-ленински. Хоть от чёрта, хоть от дьявола — лишь бы на пользу дела. Но чтобы сам раздаватель злата так у нас на родине распоясался?!

*   *   *

А можно делать и иначе: получая впредь дар от “власовца”, не забудьте про Кузнецова и плюньте благодетелю в лицо.

Одного из тех сибиряков уже нет в живых, двум другим желаю долголетия. Но именно долгих лет с памятью о несгибаемом Кузнецове, а не вопреки ей.

Что же касается Крыма, где у поэта погиб отец (я сейчас как раз еду туда и с каждой минутой всё острее думаю об одном), скажу заветное: крымский священный камень рано или поздно, но встанет на своё достойное историческое место: он русскою кровью омыт .

Кажется, об этом я как-то уже писал. Однако если и так, то ведь я повторяюсь не в своих, а в завещанных нам уже давно мыслях. С ними не стоит расставаться никогда; и повторяться — даже необходимо.

*   *   *

Несовместимые для кого-то давние слова — “братцы”, “товарищи” и “с Богом” — Кузнецов считал однокоренными. И разве не обоснованно?

Этим словам, считая от “Варяга”, сто лет. Считая от Гоголя — полтора века с лишним. А если взять от самых корней?

Кузнецов сам был коренной русский человек великого столетия, даже и тысячелетия. Ввиду пышного ныне многообразия всяческих лиан и иных паразитов это трижды драгоценно.

 

 

 

Андрей ВОРОНЦОВ

 

ПЕРЕЛОМИВШЕЕСЯ ВРЕМЯ

За несколько месяцев до смерти, словно чувствуя ее приход, Юрий Кузнецов стал весьма бережно относиться ко времени, особенно ко времени, затрачиваемому на разного рода поездки и общественные мероприятия. В июне прошлого года его пригласили на Пушкинские торжества в Крым, а он, узнав, что предстоит ехать поездом, вдруг закапризничал, как “звезда” шоу-бизнеса: “А почему не купили билет на самолет?” И так и не поехал. Немного позже он отказался лететь и самолетом — на этот раз в Белград, на какой-то общеславянский форум. “Это уже не имеет смысла, — утверждал он. — С сербами покончено. Зачем же я буду отрывать время от поэмы?”. Но поэма о рае так и осталась недописанной.

Как поэта его глубоко волновали ощущения, которые всякий из нас испытывал в детстве: когда твой поезд стоит, а другой мчится мимо, и вдруг становится непонятно, кто едет, а кто стоит? И если даже едет твой поезд, а стоит другой, не есть ли всякое движение только иллюзия? Вспомним Пушкина:

 

Движенья нет, сказал мудрец брадатый.

Другой смолчал и стал пред ним ходить.

Сильнее бы не смог он возразить;

Хвалили все ответ замысловатый.

Но, господа, забавный случай сей

Другой пример на память мне приводит:

Ведь каждый день пред нами солнце ходит,

Однако ж прав упрямый Галилей.

 

К этой пушкинской теме движения Кузнецов обратился еще в раннем стихотворении “Отцепленный вагон” (1968 год):

 

Усыпил нас большой перегон,

Проводник и кондуктор исчезли.

Говорят, отцепили вагон

На каком-то безвестном разъезде.

 

Здесь надо отметить, что промелькнувшее слово “говорят” — относится к будущему времени или к тому времени, когда поэт пишет стихотворение. В настоящем времени только что проснувшиеся пассажиры не знают, что их отцепили.

 

Мы, не зная, из окон глядим.

Только поезд пройдет вдоль разъезда,

Нам покажется — мы не стоим,

А безмолвно срываемся с места.