Наш Современник, 2004 № 11

Талмуд в конце концов определил ГТ как нееврея, который во времена ювеля последовательно исполняет 7 заповедей, предписанных Богом сыновьям Ноя. При этом некоторые из мудрецов полагали, что ГТ должен выполнить одну-единственную заповедь — отречься от идолопоклонства, другие — что следует исполнять еще две (дополнительные) заповеди, третьи — что необходимо исполнять все семь. Социальное происхождение термина напоминает о себе в рассуждениях мудрецов, требовавших чтобы ГТ заявил о решении исполнять эти заповеди в еврейском суде или объявил, что отказ от идолопоклонства означает и признание приоритета иудаизма перед дру­гими религиями (действия невозможные там, где нет еврейских общин и неизвестно еврейское учение, главное, никогда не совершавшиеся ни одной реальной группой неиудаизированных иноверцев). Таким образом, в талму­дические времена возникло следующее противоречие: мудрецы обсуждали, достоин ли тот или иной класс иноверцев статуса ГТ, какие привилегии поло­жены ГТ в сравнении с прочими иноверцами; в то же время само явление ГТ стало анахронизмом — этот статус ни к кому не мог практически относиться.

Ситуация изменилась только в так называемую эру ришоним . Именно тогда встал вопрос о применимости понятия ГТ к целым народам и рели­гиозным группам, никак в нем не заинтересованным. По существу, еврей­ская мысль впервые задалась такими вопросами: а — с какими группами иноверцев еврею дозволительно вступать в добровольный контакт; б — каким группам иноверцев евреи должны, по возможности, наносить вред, а каким нет; в — можно ли с точки зрения иудаизма говорить об изменении к лучшему (коллективных) нееврейских моральных норм.

Некоторые из ришоним построили на базе талмудической новую теорию ГТ, приспособленную к эпохе расцвета мировых религий. Эти относительно либеральные теоретики ввели следующие аксиомы: а — отныне во главу угла следует ставить не религиозные обычаи иноверца или даже коллектива, к которому он принадлежит, а теологию конфессии, которую этот коллектив исповедует; б — отношения евреев с иными народами должны находиться в прямой зависимости от этой теологии. Естественно, в еврейском мире разгорелась дискуссия о сути христианства и ислама. Большинство еврейских мудрецов — включая и тех, кто не принял новую теорию ГТ, — квалифи­цировали христианство как идолопоклонство, а ислам — как дозволенный монотеизм. Меньшинство делало христианству поблажку, объявляя эту религию подпорченным монотеизмом; такой сорт монотеизма был заведомо запрещен еврею, но, возможно, не губил душу нееврея.

Естественно было ожидать, что еврейские мудрецы промульгируют добрые отношения с мусульманами и отчасти с христианами — в духе древних установлений о ГТ. С другой стороны, народы, оставшиеся идолопоклон­никами, резонно было объявить врагами, запрещая само общение с ними. Однако на деле произошло обратное. Еврейские мудрецы прокляли и христиан, и мусульман, запретили с ними сближаться без крайней нужды; в то же время они даже не поставили вопроса о запрете контактов (например, торговых) с заведомыми идолопоклонниками.

В то же время ряд еврейских мудрецов, развивавших еврейскую аполо­гетику, констатировали (в своих апологетических сочинениях скорее, нежели в галахических), что неевреи-монотеисты не должны подвергаться тотальной имущественной дискриминации, что евреям дозволено лечить их и помогать им, вступать с ними в деловые отношения — как если бы они имели статус ГТ.

Необходимо отметить важное нововведение, сделанное еврейским теоретиком XII—XIV веков Меири, который, отчасти в дискуссионно-апологе­тических целях, ввел новое теоретическое обобщение, удобное для совре­менных социологических рассуждений. Он постановил, что все народы, принявшие “нормальную религию”, которая “упорядочивает моральную сторону их существования”, должны, в отличие от прочих идолопоклонников, получить статус, сильно напоминающий статус ГТ. Не совсем ясно, удовольст­вовался ли бы Меири декларацией о “моральном порядке” или этот порядок должен быть осуществлен на деле, равно как и что произойдет, если народ сумеет навести “моральный порядок”, оставаясь идолопоклонником. Однако его теория представляла собой колоссальное новшество*: мало того, что и христиане, и мусульмане оказались вполне достойными неевреями незави­симо от тонкостей их теологии — под определение Меири автоматически подпадают не названные им народы, у которых обнаружится более или менее “нормальная религия”, — все они почти ГТ.

Итак, в Средние века понятие ГТ возродилось в работах некоторых еврейских мудрецов, очертив дополнительные права, предоставляемые иудаизмом монотеистам в сравнении с идолопоклонниками. Эти еврейские теологи создали новый коллективный статус нееврея, не подлежащего преследованию и заслуживающего сносного обращения — хотя и не равно­правия. Вопрос о том, каковы в точности права этого нового ГТ (далее НГТ), не был достаточно разработан.