Наш Современник, 2005 № 01

15 января, вторник. Утром положили в почтовый ящик «Труд» с двумя «моими» новостями. Скончался в Санкт-Петербурге от побоев академик РАН 87-летний Игорь Глебов. Его несколько дней назад избили вместе с женой в подъезде дома. Вторая новость заключается в том, что победное объявление, будто бы нашли угонщиков, ограбивших Жванецкого, оказалось преждевременным. Правда, газета сообщает, что нашелся легендарный портфель с набросками главного сатирика перестройки и что фирма, застраховавшая его лимузин, готова выплатить 89 тысяч долларов страховки. Во-первых, значит, цифра, определявшая стоимость джипа, точна, а во-вторых, почему-то в своем сознании я сближаю содержимое этого знаменитого портфеля и деятельность бандитов; мне даже кажется, что здесь есть какая-то причинно-следственная связь. От портфеля — к бандитам.

16 января, среда. Мне стоит написать сегодня лишь о двух фактах. О звонке Светланы Николаевны Лакшиной, которая прислала мне книжку «Великие женщины России». Еще не читал, но уже по оглавлению понял, что это некоторый противовес разнообразным женам и подругам из Кремля. Опять много с С.Н. говорили о Лакшине. Я не смогу написать о нем воспоминаний, потому что никогда не мог к нему приблизиться. Уже с университетских времен он казался для меня неким Монбланом. А уже когда стали в «Знамени» работать вместе, то я, по натуре не втируша, не решился приблизиться. Говорили о Солженицыне, о его нечеловеческой, нерусской памятливости по отношению ко всем жизненным неудобствам и удивительной неблагодарности. Владимов писал, что его, этого учителишку из Рязани с рюкзаком рукописей, просто бы с поезда скинули как бомжа, если бы Твардовский не дал ему охранную грамоту.

Второе соображение связано с теми стихийными бунтами, которые идут по всей Аргентине уже почти две недели. Глядя на то, как там народ отнесся к девальвации и замораживанию вкладов, невольно вспоминаю нашу Россию десять лет назад. Почему такое молчание? Почему так спокойно и так тихо сдали советскую власть, о которой теперь жалеют. Жалели ли о падении власти царской? Наверное, отдельные слои тоже жалели.

Путин сейчас находится с визитом в Польше и, как всегда, демонстрирует новое видение, в том числе и международных проблем. (Писал ли я, что читаю мемуары Станислава Понятовского, польского короля и фаворита Екатерины? Впрочем, я сразу много чего читаю, а когда кончаю читать и утыкаюсь в телевизор, сразу же начинается депрессия.) Так вот, в Польше на заданный ему на пресс-конференции вопрос относительно визита папы римского в Россию Путин ответил вполне по-светски: да, дескать, пущай приезжает и с Патриархом разбирается в богословских вопросах. И тут же, буквально наутро, последовал резкий ответ Святейшего Патриарха Алексия II: в обстановке экспансии католической церкви на Восток, в обстановке, когда разоряются в Западной Украине традиционные приходы и закрываются православные церкви, встреча с папой римским для русского патриарха невозможна. Редчайший по решительности отпор. Браво, церковь! Я вообще последнее время много думаю о так называемом плюрализме. Гадкое, нерусское слово. Под его мурлыканье воровство стало называться бизнесом, предательство — прагматизмом, обман — деловой хваткой.

18 января, пятница. С утра у меня в плане три дела: сходить к врачу, В. С. уже устала меня к нему записывать, съездить на работу, чтобы посмотреть список коммерческих жильцов и определиться с приказом об их оплате на этот год, и утром, к 12, съездить на Пречистенку, 10 на собрание по случаю очередной годовщины нападения американцев на Ирак. «По случаю 11-й годовщины бессмертной „Матери битв“ и нападения на страну коалиции тридцати держав» — это уже официальная формулировка. Позвонил накануне Сережа Журавлев и сказал, что мне, как члену правления Общества дружбы, надо бы на это собрание придти, застращал тем, что будет Сажи Умалатова, генерал Валентин Варенников и Саша Проханов. Сережа в этом обществе один из главных — с ним я ездил в Ирак несколько лет назад, — и он отец нашего платного студента Вани Журавлева. Ваня учится плоховато, но играет за институтскую футбольную команду; дружу с обоими.

Честно говоря, я подумывал, стоит ли идти, не лучше ли поработать дома, но очень часто не дневник идет за мной, а я за возможностью что-то интересное вложить в дневник. Какое-то сложное чувство повело и соблазнило меня. Я навзлет прикидываю, что Пречистенка, 10 — это или Дом ученых, или музей А. С. Пушкина, но в обоих случаях ошибся. Какие же еще могут быть на этой стороне улицы общественные здания?