Наш Современник, 2005 № 01

Дело, однако, шло из рук вон плохо. Ценой неимоверных усилий было создано лишь несколько таких предприятий (вроде совместного детища белорусской и западногерманской обувной промышленности — витебского завода «Белвест»), не имевших, однако, существенного значения для общего состояния советской экономики. Крупные западные концерны, не заинтересованные в создании мощной советской конкуренции, находили тысячу и одну причину уклоняться от советских предложений и инициатив на этот счет. В свою очередь на советской стороне руководители министерств и предприятий не хотели возиться с кооперационными проектами, означавшими для них повышенную ответственность за качество произведенной продукции, соблюдение сроков поставок и т. д. Соответственно волокитились как реализация самих этих проектов, так и создание соответствующей законодательной базы для такого сотрудничества.

Тем временем непродуманные перестроечные инициативы вели к последовательному ухудшению экономического положения в СССР и материального положения его населения, росту недовольства в стране. В этих условиях руководство СССР стало искать выход в иностранных кредитах. Горбачев любил говорить, что для такого гиганта, как СССР, с его богатствами и объемами производства, существовавший к началу перестройки уровень зарубежного долга в 35–40 млрд долларов — это сущие пустяки. Не надо бояться увеличивать внешнюю задолженность страны, если от этого зависит успех перестройки.

Кредитный рейтинг СССР в то время был очень высок. Кредиты не надо было выпрашивать — нам их охотно предлагали все, прежде всего западные немцы. Постепенно, однако, на Западе укреплялось понимание того, что перестройка в СССР буксует и, скорее всего, окончится катастрофой. Но и в этих условиях получение кредитов не представляло для Москвы особых сложностей, поскольку наши западные партнеры исходили из целесообразности сохранения Горбачева у власти и продолжения начатого им курса.

В самые последние годы существования СССР его экономические проблемы настолько обострились, что советское руководство вынуждено было перейти к поиску в основном так называемых несвязанных кредитов для латания все новых дыр в государственной казне. Об инвестициях в производство и его развитие речи уже не было, советская экономика рушилась на глазах.

В отношениях Советского Союза с другими социалистическими государствами на первых порах перестройки каких-либо заметных изменений видно не было. Продолжались регулярные встречи стран Варшавского договора на высшем уровне, совещания министров иностранных дел и министров обороны. Проводились сессии СЭВ. Вплоть до 1989 года продолжалось заключение политических договоров, а также многочисленных соглашений об экономическом, научно-техническом и культурном сотрудничестве. Проводились маневры вооруженных сил стран — участниц Варшавского договора. Если заглянуть в текст совместных заявлений и документов того периода, то в них можно без труда найти немало решительных слов о намерении использовать огромные возможности социализма для углубления и развития взаимных братских отношений и утверждения принципов мирного сосуществования, предупреждений на тот счет, что «империализм никогда не откажется от использования своей военной машины для грабежа народов», взаимных уверений в верности идеалам социализма и решимости анализировать складывавшуюся международную обстановку «с позиций рабочего класса». Европейские соцстраны исправно поддерживали многочисленные советские инициативы по вопросам разоружения, которые сыпались из Москвы как из рога изобилия, заявляли о поддержке перестройки в СССР и ее целей.

Что касается копирования советской перестройки, то здесь картина была весьма неоднородной. Для виду какие-то шаги, сходные с горбачевскими, предпринимались болгарским и чехословацким руководством. Чаушеску, как всегда, демонстрировал, что Советский Союз ему не указ. Стремительное нарастание внутриполитического кризиса в Польше заставляло «перестраиваться», сдавая позиции социализма, еще быстрее, чем это делала Москва. Откровенно сопротивлялся реформам Хонеккер, справедливо полагая, что действия Горбачева бессистемны, непродуманны и создают опасность для существования ГДР, сплоченности и дееспособности организации Варшавского договора.