Наш Современник, 2005 № 05

Следует учитывать и тот факт, что, кроме кусочка Буковины, Сталин лишь возвратил те исторические территории, которые были «отхвачены» у России в период хаоса революции и гражданской войны. Этот термин использует Г. Киссинджер в объемном труде «Дипломатия», однако через несколько страниц принимается за демонизацию «нацистско-советского пакта».

Э. Нольте называет «Пакт Гитлера — Сталина» европейской прелюдией ко Второй мировой войне. Разбирая текст секретного протокола о разделе сфер влияния, Нольте обрушивается на пункт о Польше, в котором говорилось, что «вопрос о желательности для интересов обоих государств независимого польского государства и о том, каковыми могли бы быть границы этого государства, может быть выяснен лишь в ходе будущего политического развития ситуации».

Готовность Сталина за отсрочку в войне против собственной страны закрыть глаза на устремления Гитлера в отношении Польши (накануне предлагавшей Гитлеру свои услуги для завоевания Украины) ничем не отличалась по прагматизму или, если угодно, цинизму от слов Саймона, открывшего Гитлеру, что Британия не будет беспокоиться об Австрии так же сильно, как если бы это была Бельгия.

А сами прибалтийские государства? Как свидетельствуют документы, они занимали однозначно прогерманскую позицию, «стремились остаться вне коалиций, направленных против Германии», и, как сообщал американский посол в Литве, «относились крайне неодобрительно к предложению советского комиссара по иностранным делам, чтобы Великобритания гарантировала границы этих балтийских государств с Советским Союзом».

Исторические аналогии

Нольте называет советско-германский договор пактом «войны», «раздела», «уничтожения», который якобы не имел аналогов в европейской истории, потому что это были «государства совершенно особого рода». Такое утверждение может вызвать только иронию у историка.

От Вестфальского мира 1648 года до Дейтона договоры и многосторонние трактаты не только имперского прошлого, но и демократического настоящего были начертанием одними державами границ для других. Наполеон в Тильзите предлагал Александру I уничтожить Пруссию. Венский конгресс 1815 года нарисовал территорию современной Швейцарии, добавив к ней стратегические горные перевалы, чтобы те не достались более динамичным государствам.

Напомним сакраментальную фразу В. Ленина о Берлинском конгрессе: «грабят Турцию». Австрия в 1908 году аннексировала Боснию, получив согласие держав. В секретном соглашении 1905 года между Т. Рузвельтом и Кацурой Япония отказывалась от «агрессивных намерений» в отношении Филиппин, оставляя их вотчиной США, а США согласились на оккупацию Японией Кореи.

В Версале в 1919 году победившая Антанта с вильсонианскими «самоопределением и демократией» расчленила Австро-Венгрию, предписав, кому и в каких границах можно иметь государственность, а кому нет; кому, как Галиции, перейти от одного хозяина к другому, кому — сербам, хорватам, словенцам — быть вместе. В Потсдаме были определены границы многих государств и судьба бывших колоний. Столп американской дипломатии Дж. Кеннан в 1993 году прямо призвал начертать новый территориальный статус-кво на Балканах, «применить силу» и заставить стороны его соблюдать, что и было сделано в Дейтоне в 1995-м.

Гитлеровские геополитические планы совпадают с планами пангерманистов перед Первой мировой войной. Канцлер фон Бюлов еще за 20 лет до ее начала писал: «В будущей войне с Россией мы должны оттеснить ее от двух морей, сделавших ее великой державой — от Балтийского и от Понта Евксинского». Даже дряхлый Бисмарк оставил на полях помету: «Столь эксцентричные эскизы не полагается оставлять на бумаге!» Границу Германии по Волге требовали установить в 1914 году берлинские интеллектуалы, бросая вызов не «коммунистической идеологии гражданской войны», а христианской России.

Провал английской стратегии

Договор демонизирован не потому, что якобы способствовал войне. Она была в любом случае неизбежна, Гитлер собирался захватить устье Шельды (Бельгия) — стратегический пункт против Британии. Договор поменял ее расписание, а следовательно, послевоенную конфигурацию, сделав невозможным для англосаксов войти в Восточную Европу — как в начале войны (поскольку надо было оборонять Западную Европу), так и после победы — для ее изъятия из орбиты СССР. Пакт Молотова — Риббентропа 1939 года является крупнейшим провалом английской стратегии за весь ХХ век, и его всегда будут демонизировать.

Г. Киссинджер не удержался от суждения, что «Россия сыграла решающую роль в развязывании обеих войн». Но раздел его книги, посвященный «нацистско-советскому пакту», опровергает его собственный «приговор» и демонстрирует смесь досады и невольного восхищения.