Наш Современник, 2005 № 06

Поэтому еще в апреле 1923 года, выступая на XII съезде РКП(б) с заключительным словом по докладу «О национальных моментах в партийном и государственном строительстве», он сказал: «Следует помнить, что кроме права народов на самоопределение есть еще право рабочего класса на укрепление своей власти, и этому последнему праву подчинено право на самоопределение. Бывают случаи, когда право на самоопределение вступает в противоречие с другим, высшим правом, — правом рабочего класса, пришедшего к власти, на укрепление своей власти».

Эта теоретическая предпосылка и легла вскоре в основание партийной политики. Уже в апреле 1926 года Сталин встретился с наркомом просвещения Украины Шумским, известным сторонником ускоренной «украинизации» республики. По итогам беседы Сталин направил членам Политбюро украинского ЦК специальное письмо, в котором писал: «Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский… Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнета». Бездумная украинизация, предупреждал он, может принять «характер борьбы за отчужденность украинской культуры и украинской общественности… характер борьбы против „Москвы“ вообще, против русских вообще…».

Письмо возымело действие: уже через два месяца после этого состоялся расширенный Пленум ЦК компартии Украины по вопросу об «ошибках украинизации», а 9 июня 1926 года с аналогичной повесткой прошел Пленум ЦК КП(б) Белоруссии. Были и другие примеры.

В целом же в разные периоды своей деятельности, в разных исторических и политических условиях Сталин по-разному высказывался и на «русскую тему». Даже в 20-е — начале 30-х годов он не упускал возможности выступить против унижения русского национального достоинства. Так, в 1923 году, на XII съезде партии, Сталин открыто высказался против разгула внутрипартийной русофобии. «Говорят, что нельзя обижать националов, — заметил он. — Это совершенно правильно, я согласен с этим, — не надо их обижать. Но создавать из этого новую теорию о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправного в отношении бывших угнетенных наций, — это значит сказать несообразность».

Жесткую отповедь получали от Сталина многие любители «поиграть» в оплевывание русских и всего русского. К примеру, в декабре 1930 года в письме к известному поэту Демьяну Бедному Сталин подверг суровой критике его уничижительные высказывания о русском народе. Особенно он возмущался тем, что Бедный фактически изображает Россию как «сосуд мерзости и запустения», представляет «лень и стремление сидеть на печке как национальную черту русских». Без колебаний Сталин назвал подобные перлы Демьяна Бедного «клеветой на наш народ».

Отдельно стоит сказать о расхожих обвинениях Сталина в антисемитизме. Начало таким обвинениям положил Троцкий, пытавшийся объяснить свое поражение во внутрипартийной борьбе тем, что Сталин якобы намеренно спровоцировал в среде партийных активистов вспышку антисемитских настроений.

Однако любому непредвзятому исследователю ясно, что борьбу с троцкизмом нельзя «пристегнуть» к антисемитизму хотя бы потому, что союзниками Сталина в борьбе против Троцкого с самого начала были Зиновьев и Каменев, а затем — Каганович, Мехлис и многие другие видные коммунисты еврейской национальности.

Правда же состоит в том, что Сталин всегда, исходя из конкретной политической ситуации, пытался соблюсти принцип справедливого, сбалансированного представительства различных наций в руководящих органах партии и правительства. И, в частности, следил, чтобы этот принцип наравне со всеми распространялся на представителей еврейской нации. «Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком капитализма», — это ведь тоже позиция Сталина. И за этот пережиток он жестко спрашивал и карал.

После того как троцкистская оппозиция была окончательно разгромлена, национальная политика партии на «русском направлении» радикально изменилась. Сдержав давление со стороны внутрипартийных русофобов, Сталин взял курс на восстановление попранной ими национальной справедливости, на постепенную и тщательно сбалансированную кадровую политику.