Наш Современник, 2005 № 09

А вот когда мы обратимся к деятельности Марголиных и Бразуль-Брушковских — тут мы увидим совсем другое дело. Здесь говорить о бескорыстии трудно: мы имеем факты, доказывающие корыстное отношение к этому делу…Что же они делали, чем эти лица занимались? Бразуль знакомится с Красовским, знакомится с (сотрудником последнего, агентом сыскной полиции) Выграновым, и разрабатывается план, как запутать и задержать это дело. За Чеберяк начинают усиленно ухаживать, так продолжается весь сентябрь, октябрь и ноябрь (1911 г.). Наконец 10 ноября — я прошу запомнить эту дату! — над Чеберяк вдруг повисает подозрение:…какая-то Малицкая, живущая под Чеберяк, которую допрашивал следователь уже в августе и которая не смогла сообщить ровно ничего существенного по делу, — эта самая Малицкая сообщает жандармскому подполковнику Иванову, что она, оказывается, знает гораздо больше. Оказывается, она слышала, как наверху у Веры Чеберяк произошло преступление, было совершено убийство Андрея Ющинского…Все это Бразуль-Брушковский и другие лица, которым нужно было данное дело запутать, просто выдумали, а Малицкую, разумеется, кто-то научил… Я не сомневаюсь, что теперь Веру Чеберяк стали терроризировать, Бразуль и Выгранов стали ее стращать: вам теперь нужно быть свидетельницей определенной версии, или же возьмите вину на себя, за это ей сулили деньги… Когда же Чеберяк на это не пошла, поссорили ее с ее бывшим любовником Мифле, он ее избил, она его облила кислотой, он ослеп — теперь ей нужно подтвердить, что убийство было совершено не кем иным, как слепым Мифле, да еще при участии Федора Нежинского — дяди Андрюши — и Луки Приходько, его отчима. Теперь подговаривают Веру Чеберяк и ее знакомого, Петрова, чтобы они подтвердили эту версию у судебного следователя.

ПОЕЗДКА ВЕРЫ ЧЕБЕРЯК В ХАРЬКОВ

В декабре-месяце (1911 г.) состоится знаменитая, строго конспиративная поездка (с Верой Чеберяк) в Харьков. С какой целью везли Чеберяк в Харьков? Чеберяк говорит совершенно определенно, что поехала туда, не зная даже цели поездки. Ее привели в «Гранд отель», где Марголин разыграл из себя члена Государственной Думы… и, выслушав версию (о совершении убийства) Мифле, сказал: «Не возьмете ли вы вину на себя?» Бразуль-Брушковский расходует на эту поездку целых 100 рублей, якобы из собственного кармана. Чеберяк везут скрытно, конспиративно, за нею следит какой-то Перехрист — тоже из редакции «Киевской мысли»! — с ней едет сыщик Выгранов, работающий для Красовского… Марголин не прописывается в гостинице, только впоследствии находится запись (о нем) в буфетной книжке. Я нисколько не сомневаюсь, что Марголин уже тогда знал, что будет защитником Бейлиса (на процессе). И вот он едет как адвокат, секретно, чтобы никто не знал, что это он — Марголин… Теперь, когда все это раскрылось, ему ничего не остается, разумеется, как играть роль благородного человека: я, мол, вовсе не скрывался… Нет, милостивый государь, вы скрывались, вы умышленно скрывали свою личность, свое звание и свою причастность к настоящему делу… И это до того ярко, до того определенно, что я в данном случае больше верю Чеберяковой, чем Марголину, Бразуль-Брушковскому и всем прочим. Они, несомненно, везли ее в Харьков, чтобы уломать, уговорить принять на себя убийство Ющинского. Они ей говорили: вас будут защищать самые лучшие защитники, мы дадим вам чистый документ, вас днем с огнем не найдут — только возьмите это дело на себя. Все это Чеберяк не могла выдумать… Однако Чеберяк на это не поддалась: она почувствовала, что если сознается в том, чего не делала, то ее выдадут с головой… Бейлиса выпустят, а ее засадят и денег не дадут.

ВЕРА ЧЕБЕРЯК

В декабре Веру Чеберяк возят по ресторанам. Она всегда приглашает с собой Выгранова, боясь, как бы ей не подсыпали чего-нибудь и не подсунули, после шампанского, чистый бланк для подписи. Вспомните ее показание, что ей подсовывали чистый лист бумаги, который она должна была только подписать, «а остальное мы сами сделаем»… И вот 22 декабря (1911 г.) Бразуль-Брушковский появляется у следователя (по особо важным делам) Фененко. Дело в то время уже близилось к концу и должно было быть направлено к прокурору, — а он говорит, что у него и Выгранова есть новые, существенные данные, и сообщит он их прокурору при условии, что арестуют двух братьев Мифле. На это прокурор справедливо ответил: «по темному следу я не пойду, ваша версия о Мифле не выдерживает критики»…

18 января, за два дня до утверждения обвинительного акта, он снова подает ложное заявление с одной только целью: запутать дело, помешать работе прокурора и во что бы то ни стало освободить Бейлиса, добившись передачи дела на доследование. Вот содержание его заявления: «…Состоя сотрудником газеты, я по поручению редакции следил за делом Бейлиса с самого начала, и у меня сложилось впечатление, что убийство есть дело шайки преступников… что имелось в виду инсценирование, то есть подражание ритуальному убийству для сокрытия следов преступления».