Наш Современник, 2005 № 10

Явно просматривалась логическая цепь действий НАТО, направленных на изоляцию югославского режима, его ослабление и, в конечном счете, ликвидацию. Напомню, что на протяжении нескольких лет в отношении Югославии действовал режим санкций ООН, не позволявший ей укреплять свою безопасность. Югославское руководство проявляло добрую волю и не пыталось нарушить этот режим, а между тем ряд стран были готовы оказать ему военную помощь в подготовке к отражению агрессии.

Что касается американцев, то они были верны политике двойных стандартов. Жестко следя за тем, чтобы со стороны сербов санкции соблюдались, что называется, до последней буквы, они сквозь пальцы смотрели на рост военной силы косовских албанцев, а то и негласно способствовали этому. Становилось более чем очевидным желание США разогреть котел косовского сепаратизма до температуры кипения и создать условия для вторжения сил НАТО.

В конце 1998 г. мой надежный источник в одной из западных стран сообщил, что Совет национальной безопасности США принял решение создать для Белграда политический «коридор», суть которого или уход Милошевича в отставку, или натовская агрессия.

НАТО приступило к активной подготовке удара. В качестве прикрытия использовалась так называемая Верификационная миссия ОБСЕ во главе с американским дипломатом У. Уокером, которая должна была якобы контролировать соблюдение прав человека в Косово. На самом деле натовские «наблюдатели» вели доразведку целей для ударов авиации, определяли точные координаты административных и военных объектов, полицейских участков, согласовывали будущие действия с албанскими боевиками. В октябре 1998 г. разведка СРЮ зафиксировала разговор госсекретаря США М. Олбрайт с главным террористом Косово и наркоторговцем Хашимом Тачи, в котором она требовала поддержки ввода сил НАТО. Были также отмечены многочисленные контакты с сепаратистами не только цеэрушников, но и турецких и германских спецслужб. Косовские боевики насильно изгоняли албанское население из края, чтобы создать впечатление массового бегства мирных жителей от сербского «геноцида». Кроме того, беженцы, создававшие массу проблем в благополучных странах Европы, формировали там негативное отношение к Белграду.

Постепенно наши партнеры по переговорам в НАТО стали уходить от признания принципа сохранения территориальной целостности Югославии и высказываться за предоставление Косово «большой автономии». Они, не стесняясь, демонстрировали документы, подготовленные И. Руговой и другими лидерами албанских сепаратистов, из которых явно следовало стремление не к автономии, а к образованию самостоятельного государства. Такие планы в НАТО не только приветствовались, но блок готовился военной силой способствовать их реализации. Консультации, которые прошли у нас с представителями военных ведомств Германии, Греции и некоторых других стран, свидетельствовали о том же.

Поэтому 22 декабря 1998 г. я исходя из предоставленных мне полномочий и с согласия министра обороны РФ сделал официальное заявление о том, что Запад ведет дело к вооруженному вмешательству и отделению Косово от Союзной Республики Югославии. Я также заявил, что не существует никаких причин для вторжения НАТО на территорию этого государства.

Что послужило побудительным мотивом к такому заявлению? Во-первых, югославское руководство пунктуально соблюдало режим санкций и повода к упрекам, тем более к вооруженному вмешательству, не давало. Никаких военных угроз ни одной стране Североатлантического блока Югославия не создавала. Во-вторых, не было сомнений, что в разрешении политического кризиса, который имел этническую окраску, должны быть задействованы, прежде всего, не военные, а политические силы, международные организации. На полную силу следовало включить механизм Совета Безопасности ООН, ОБСЕ и даже Совета Россия — НАТО, но в его политической части. Наконец, действия НАТО по подготовке к агрессии против суверенного государства нарушали важнейшие международные принципы и Устав Организации Объединенных Наций, делая ситуацию на Балканах крайне взрывоопасной, угрожая международному миру.

В условиях, когда альянс, что называется, закусил удила и открыто встал на сторону сепаратистов, объявив о готовности к вооруженному вмешательству в дела суверенного государства без санкции Совета Безопасности, а сам СБ на это не реагировал, я считал, что эмбарго на поставки вооружения Союзной Республике Югославии оборачивается против потенциальной жертвы агрессии. Целесообразным представлялся выход России из режима санкций, о чем я доложил министру обороны. Поддерживать этот режим впредь — значило бы стать пособником агрессора и бросить своего исторического союзника в беде. Однако до самого момента натовской агрессии решение принято не было.