Наш Современник, 2005 № 12

22 июня 1941 года. Аэродром Боровское, что южнее г. Смоленска. В 4.50 сирена подняла на ноги 207-й полк дальнебомбардировочной авиации. «Тревога! Что за учёба в выходной день?» — сонно думал я, натягивая сапоги. Прибежав на аэродром, как водится, подкатили бомбы к самолёту, подвесили их, отстреляли пулемёты. Всего год прошёл после окончания лётного училища, но мы уже до винтика изучили новый в то время самолёт Ил-4. Так что никаких сюрпризов быть не могло. Все ждали только одного — скорейшего отбоя тревоги, чтобы пойти досыпать десятый сон.

Но что-то было не так. Слишком уж долго выла сирена. Неожиданно выдали новые полётные карты, включающие территорию Польши. А команда на взлёт всё не поступала. Только в 10 часов утра нам сообщили, что фашистская Германия напала на Советский Союз. И вот первый боевой приказ: нанести бомбовый удар по танковым клиньям вермахта под городом Сувалки. С этой боевой тревоги для меня началась Великая Отечественная война, отбоя которой пришлось ждать очень долго. До утра 9 мая 1945 года.

Полк вынужден был действовать днём, на малых высотах, в основном по устремившимся в глубь советской территории танковым колоннам и скоплениям живой силы противника. Мы несли тяжёлые потери. Затем тактика ведения воздушной войны изменилась. Мы стали учиться летать и воевать под покровом ночи. Интересное, нужно сказать, было время. Однажды на обратном пути немецкие зенитки пошерстили наш самолёт так, что отказал один из двух двигателей. До аэродрома кое-как дотянули. Но когда стали снижаться, с земли пустили красную ракету — посадка почему-то запрещена! Тяжёлый самолёт на одном двигателе высоту набрать уже не может. Путь только один — вниз. Пошли на второй круг. Приземлились в нескольких километрах от аэродрома. Когда рассвело, стало понятно: хорошо, что не днём садились. Картофельное поле, на которое приземлились, столь мало, что при хорошей видимости всё неминуемо закончилось бы катастрофой, рука обязательно бы дрогнула. Сзади, в сотне метров — избы. Справа на расстоянии вытянутой руки — речка. А впереди, прямо перед капотом — телеграфный столб.

* * *

В ноябре 1943 года наиболее опытные экипажи были переброшены в район г. Мурманска. С аэродрома Ваенга мы совершали рейды за границу, в Финляндию и Норвегию. Бомбили порты и аэродромы. Это нужно было для того, чтобы защитить от атак кораблей и самолётов противника караваны судов, доставляющих в СССР из Англии и США жизненно важные военные грузы по «ленд-лизу». Всё было хорошо, пока против лётчиков не ополчилась природа. Мы летали только ночью, а в начале марта в северных широтах они становятся уже очень короткими. Главный фокус заключался в том, что на земле ещё было темно, а вот на высоте 4–5 тысяч метров уже сияет солнце. Там-то нас и поджидали вражеские истребители.

В этой связи вспоминается случай, больше похожий на чудо. Во время одного из таких высотных сражений Ил-4 из нашей эскадрильи подбили. Весь экипаж выпрыгнул на парашютах. Все, кроме штурмана. Его парашют раскрылся слишком рано, и стропы зацепились за хвостовое оперение. Никем не управляемая машина сорвалась в штопор. Смертельное танго падающего бомбардировщика и привязанного к нему бедняги продолжалось, пока машина на полной скорости не врезалась в землю. К счастью, дело было зимой, поэтому кругом был снег. Это и спасло штурмана. Кувырком перелетев через весь самолёт — от хвоста до кабины, — он упал в сугроб. Остался жив. И через месяц лечения в госпитале вернулся в нашу боевую часть.

* * *

История, в которую мы попали в январе 1944 года, может показаться из разряда новогодних сказок. Но это чистая правда. Едва сгустились сумерки, полк получил задание уничтожить фашистский аэродром в Луостари на севере Финляндии. Неподалёку там, как думают финны, живёт Санта-Клаус. Вышли на цель в расчётное время и легли на боевой курс, но тут же нас «схватили» прожекторы противника. Забарабанили зенитки. Жёлтые шары — стреляют счетверённые скорострельные пушки «эрликон» — летят вверх один за другим. Цепочка «светляков» тянется к самолёту. Зачаровывающее зрелище, но смертельно опасное. Неожиданно кабина самолёта снаружи озарилась светом. Попадание? Оказывается, это наш лётчик случайно нажал тумблер, включающий внешние бортовые огни. При полётах ночью на боевые задания их включали только при взлёте, посадке и рулении самолёта на земле. Действовало железное правило: чтобы не демаскировать себя, при полёте к цели и обратно, а тем более над целью, фонари выключались. А тут — такая иллюминация.