Наш Современник, 2008 № 08

Чтобы заблаговременно знать намерения противоположной стороны, в глубину ее гор и степей снаряжаются тайные разведывательные отряды и группы, засылаются отдельные лазутчики, внедряются свои люди в купеческие караваны.

При вторжении же и вовсе дорог был каждый час. Надо было успеть перехватить противника в этом узком месте и задержать его до подхода армейских частей, которые располагались в основном внизу, на равнине. Дело в том, что в горах почти всегда холодно. Да и содержание большого войска здесь обходилось намного дороже.

ообще же, служба пограничника, где бы застава ни находилась, никогда не считалась хоть сколько-нибудь приемлемой. И мало кто добровольно изъявлял желание служить на границе.

основном начальство само определяет, кому служить здесь, чаще всего - в виде отбывания за провинность. Между прочим, многие в Чжоу имеют древние тюркские, в частности хунские и динлинские корни. от из таких, большей частью, и формируются пограничные отряды. Ибо считается, что они имеют наследственную привычку ко всяким суровым условиям и опасностям, выносливы и отличаются почти маниакальной преданностью клятве и долгу. Не зря из века в век кочует усмешливая поговорка про упрямого тюрка, что если его поставишь на сторожевой пост и забудешь снять, он будет стоять до смерти, а после и дух его никому там проходу не даст… С другой стороны, учитывалось дурное влияние на окружающих своенравной тюркской крови, которая в любой момент могла забурлить в нищих низах, вылиться в протесты, в слепой бунт, в стихийное противостояние с властями. Поэтому их на всякий случай расселяли, держали на окраинах, на менее плодородных землях. И с их помощью же пресекали вторжения более диких бывших родственников их.

* Имеется в виду, что сегодня V в. до н. э., а точнее 570 г. до н. э. ** 300 ли - около 150 км.

www

о время долгой службы генерала Дин Хуна, возглавлявшего Северо-Западный пограничный округ, всю контрабанду этих мест держал знаменитый контрабандист Чжан Чень.

Так случилось, что они были знакомы еще с юных лет. И с тех давних пор много раз сталкивались друг с другом на границе.

Дин Хун раз десять, не меньше, ловил его с поличным и передавал в руки правосудия. Как там вершились суды, никто толком не знал. Судить его судили, но через четыре-пять лет, а то и раньше, он снова оказывался здесь. И все повторялось снова.

Так "два неразлучных дружка", как за глаза с издевкой называли их, дожили до старости.

Дин Хун от рядового дозорного дослужился до генерала, стал командующим округом, прославившись своим усердным служением. А тем временем и Чжан Чень тоже усердно делал свою "карьеру", только в совсем другом, противоположном деле. От рядового мальчика на подхвате, подносчика, подручного дорос до главного организатора, стал вожаком тайного и весьма разветвленного контрабандного промысла. И, в отличие от своего извечного врага, обрел большое богатство по обе стороны границы, заимел большие связи.

Прошли полные тревог и трудов десятилетия. Оба, каждый в своем деле, приобрели непререкаемый авторитет, стали - каждый по-своему, опять же - почтенными лицами, но пришло время отойти от дел и тому, и другому.

Незадолго до этого внизу у реки построили новую заставу, а старая, находившаяся на сторожевой горе, стояла за ненадобностью пустой и за каких-то несколько лет пришла в запустение.

Когда Дин Хун вышел в отставку, в его родной деревне за долгую его службу никого из родных уже не осталось: умерли, поразъехались… Поэтому решил он на постоянное жительство остаться при старой своей заставе, которая оказалась теперь единственным родным местом на земле. ысшее командование выделило ему часть еще крепких строений старой заставы, Денщика, караульного, одного коня и двух ослов в придачу. Свою бывшую контору он перестроил под жилье, нанял прислугу и стал, не торопясь уже никуда, доживать отпущенное ему небесами. Но недолго продолжалась его спокойная, наконец-то, жизнь.

Случилось так, что в это время отошедший от дел Чжан Чень тоже стал искать место, где бы отдохнуть, наконец, от своей более чем бурной и переменчивой жизни, провести остаток лет в полном удовольствии. Сначала попробовал было устроиться у теплого моря, но не понравилось - сыро, да и непривычна была ему морская стихия, чужда. У реки на равнине, утопающей в садах, тоже не мог прижиться, уж слишком жарко, к тому же чужой здесь всем. Попытался даже пожить по ту сторону границы, в Тибете, но там-то уж вовсе было холодно, ветрено, зима без перерыва.