Наш Современник, 2008 № 09

- Ну, что, креационисты, иосифляне. Сверим часы. Увидел я и поэта в строю.

- Проснулся? С нами?

- Как же без поэтического обслуживания? Пора, ох пора нам прижать эту антирусскую рать. Еще: У нас со Святослава и Владимира всегда то перестройка, то война. Но Русь, ты посмотри, совсем не вымерла, ещё сильней и радостней она.

Небо начинало светлеть. Восток, как поставленный на плиту, начал разогреваться.

- Нас будут охранять, - сообщил я.

- С автоматами и с лопатами? - спросил Сергей.

- Почему с лопатами?

- Чтоб сразу и закопать. Все наши таланты и нас. Шутка такая: был бы талант, а лопата - его закопать - найдется.

- Брат Алексей, читай молитву.

Мы сняли шапки и перекрестились, глядя на рассветное небо.

- Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!

2004-2008 гг.

СВЕТЛАНА СЫРНЕВА

ЕСЛИ ТЫ ПОНИМАЕШЬ ПО-РУССКИ…

зимний холод

Выхожу я в тёмное пространство зимней ночи, длящейся давно, и её морозное убранство звёздным светом всё озарено.

не было ни осени, ни лета, не бывало юности моей. Падают на землю иглы света, иней упадаёт с тополей.

Так тропа туманная, сырая, знойная, зелёная стезя тихо довела меня до края, за которым жить уже нельзя.

Словно тяжкий упадает молот, грозный наступает приговор. Но люблю я этот зимний холод и морозом скованный простор!

СЫРНЕВА Светлана Анатольевна родилась в деревне Русско-Тимкино Кировской области. Окончила педагогический институт. Работала учительницей в сельской школе, корреспондентом и редактором в районной газете. Автор четырёх поэтических книг. Член Союза писателей России. Живёт в Вятке

Рождена среди студёной пыли, я ещё не ведаю сама, как меня спасали и хранили снег, мороз и русская зима;

чем меня дарили поневоле, в снежное закутав полотно. "Студено'ли, девица, на воле?" "Нет, нисколько мне не студено'".

ИСТОРИК

В тиши глухого кабинета историк чуткий воскресит начало тьмы и гибель света, прочтя письмо надгробных плит.

Сидит он за стаканом чая и смотрит, словно с высоты, тысячелетья прозревая сквозь пожелтевшие листы.

С глубинной тайною связаться, покуда город весь уснул, и роковых цивилизаций крушенье чувствовать и гул!

Следить, как полчища народов бредут с востока на закат, костров и виселиц природу определяя невпопад.

Стыдом, слезами ли облиться? Но то ошибки не твои. Ты крупным планом видишь лица детей и гибнущей семьи.

Придёт к тебе покой, историк, когда погашен лампы свет. Твой сон не тягостен, не горек - он полон радостью побед.

Но если и другое око следит за нами с высоты - оно не мило, не жестоко: лишь объективно, как и ты.

МОЛЧАНИЕ

Голубого тумана завеса, на сто вёрст по утрам тишина. И в молчании ближнего леса бесконечная повесть слышна.

Вот рябина ветвями качает, вот неслышно кружится листва. Тот, кто жил, без труда различает, как молчанье слагает слова.

И бескрайние дали листая, по равнине, слепой от дождя, бродит смыслов безмолвная стая, за предел бытия уходя.

Перелески, овраги да спуски, безысходность заброшенных сёл… Если ты понимаешь по-русски, ты и в этом немало прочёл.

Вовлечённый в поток поневоле, собеседник безмолвный всего, ты всё смотришь в широкое поле и не смеешь сказать ничего.

новогодняя ночь

над городом виснет свеченье мильона весёлых огней, и в пламени меркнет значенье обыденно прожитых дней.

затми его звоном бокала, неистовым выплеском сил, чтоб в небе гремела, сверкала гигантская россыпь светил!

Бурлит, как горячая лава, больших городов торжество. А в поле и слева, и справа - ни зги, не найти никого.

Вморожена в чёрную вечность с холодными блёстками звёзд, лежит пред тобой бесконечность российских немереных вёрст.

Безжизненным льдом мирозданья оцеплены, скованы мы. мы зимние любим гулянья, как пир посредине чумы.

и краткая наша победа над тем, что чернеет вдали, рассыплется, словно комета, взлетевшая к небу с земли.

поле у деревни мошаны

В полдень здесь под куполом небес так беспечно пролетает ветер, словно жизни смысл совсем исчез, незачем и жить на белом свете.

здесь преграда вечности снята, нет опоры страсти и гордыне. гулкая гуляет пустота по бескрайней солнечной равнине.

И тебе не следует, нельзя уповать на помощь или милость, словно правда нашей жизни вся в этом месте исподволь скопилась.

Мой товарищ, лёгкий на подъём! Нам с тобой поклажа не мешает. Мы всё так же за руку идём, словно кто-то всё за нас решает.

Не затем ли в предвечерней мгле нам иные открывались были: словно мы бывали на земле, но ничто с собой не захватили.

ВЛАДИМИР БОГОМОЛОВ

"ЖИЗНЬ моя, иль ты

ПРИСНИЛАСЬ МНЕ?…"

ГЛАВЫ ИЗ РОМАНА

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 27 МАЯ

ОТРАВЛЕНИЕ В РАЗВЕДРОТЕ

Донесение командира 36 отдельного медико-санитарного батальона от 26 мая 1945 года

Весьма срочно!

Начсандиву 425 сд Военному прокурору дивизии Нач. ОКР "Смерш" дивизии