Наш Современник, 2009 № 01

Пока Бунтов курсировал между рекой и полем, Валентина готовилась к учебе, предварительно съездив в Электрик и узнав, когда начнутся занятия и что нужно иметь при себе. Оказалось, ничего особенного: паспорт, тетрадку общую да авторучку, да еще свежую и умную голову на плечах! Ей так и сказал очкастенький, кучерявый мужичишка, видно не особенно довольный ее возрастом, когда она нашла эти самые курсы, размещавшиеся в подвале какого-то высотного здания.

Это было несколько дней назад, и вот сегодня, в понедельник, 4 июня 2007 года, она встала пораньше и, перед тем как выйти из дома, попросила мужа:

- Андрей, пожелай мне удачи! Давай-ка присядем на дорожку!

- Чего ты выдумываешь-то, трясешься от страха! Не на аборт идешь.

- Туда-то, может, и легче было бы.

"Мне бы твои заботы!" - подумал он, когда, проводив Валентину до палисадника, отправился к трактору.

Хотя к нынешнему дню жара увяла, будто и не было ее, но по-прежнему стояла сушь. Дождик недавно небольшой покапал, но даже пыль не прибил, и теперь надо было поливать картошку на огородах. Начал со своего, несколько раз съездил за водой. Кроме огорода, полил бахчи, бочки наполнил. Потом поехал на Колянин, а как с его огородом расправился, то неожиданно вспомнил о Розином, когда увидел ее саму. И зло отругал себя: "Надо бы сразу ехать, а теперь опоздал. Валентина, того и гляди, вернется из Электрика, застукает!" Обругав себя вдобавок бестолочью, Бунтов повер-

нул домой, хотя и еще были люди, просившие - да чего там просившие - умолявшие! - полить огород. Но нет: настроение у Андрея к этому часу совсем пропало. Не хотелось ничего ни делать, ни думать ни о чем. Только бы лежать и вспоминать Розу.

Пытался что-нибудь придумать, но так ничего и не придумал. Дождался, когда вернулась из Электрика Валентина и начала молоть языком, чуть ли ни по минутам рассказывая о первом дне занятий. А следующим утром, как только Валентина отправилась на учебу, Бунтов завел трактор и сразу поехал на реку, решив полить Розе огород, тем более что она рано утром уходит на почту. На реке заполнил цистерну - и на Розин участок. Осторожно подогнал трактор поближе ко двору, распустил шланг, а сам уселся на меже, закурил. И удовольствие у него на душе от вида вытекающей из цистерны воды необыкновенное. А еще более от предстоящего удивления, которое наверняка обозначит хозяйка огорода, когда увидит его политым. "Сюрприз так уж сюрприз будет!" - вздохнул от радости Бунтов.

Поэтому, когда поехал второй раз на Алешню, не торопился, делал все без оглядки на кого-то. Даже искупался. Он купается, плавает вдоль по речке, а вода уж давно хлыщет из переполненной цистерны, и его это особенно не волнует, потому что спешить некуда, день большой. Наплавался Андрей, остановил насос и отправился на Розин огород. Заехал, распустил шланг и только тогда увидел Розу: скрытно стоит в вишнях и машет ладошкой, зовет… А у Бунтова от ее движения сразу сердце заколотилось. Подхватился - и к ней. А она, вместо того чтобы дождаться и что-то сказать, торопливо пошла в дом, и Бунтову волей-неволей пришлось догонять ее. Догнал в сенях и хотел повернуть, чтобы посмотреть в глаза, но она сама порывисто повернулась, громыхнула задвижкой, закрываясь изнутри, и покорно прижалась к нему, медленно подняла голову с закрытыми глазами и распахнутыми губами… И, не помня себя, Бунтов влепился в них… Целовались они, как показалось ему, вечность, а потом Роза слегка отстранилась, взяла Андрея за руку и повела за собой. Когда же в комнате она ловко сняла платье цвета василька, то без одежды показалась удивительно миниатюрной и стройной. И почему-то со светло-оливковой кожей, хотя всегда выглядела смуглой. Она нисколько не стеснялась его. Уверенно и быстро разобрала постель и, ложась в нее, вдруг, как показалось Бунтову, испуганно застонала, словно проваливалась в пропасть.

Он не знал, сколько длилось удовольствие, на которое мог бы запросто променять всю оставшуюся жизнь, но оно, как показалось, быстро закончилось. Зато остался на душе восторг, нежность к Розе, которая продолжала целовать, не желая отпускать. И Бунтов мог бы так лежать бесконечно, боясь лишним словом нарушить взаимное успокоение.

Она, конечно, понимала его состояние, и когда он зашевелился, украдкой посмотрев на часы, сказала с легкой обидой:

- Ладно уж, иди… - И попросила: - Не забывай меня!

- Завтра приду, в это же время… - пообещал он и, провожаемый Розой до задней двери, поцеловав ее на прощание, тихонько вышел в вишенник, где сразу обругал себя, заочно оправдываясь перед Валентиной: "Гад я последний, гад ползучий!"