Наш Современник, 2009 № 02

Анкеты для получения регистрации полны вопросов, за которые в идеале в соответствии с пресловутыми "правами человека" чиновников или составителей анкет могли бы просто привлечь к ответственности именно за нарушение этих прав: спрашивается всё, вплоть до религиозной принадлежности, детально выясняется то, где, когда ты жил, где твоя жена, где твои родители. Если вы приехали на короткий срок, представитель принимающей вас стороны сдаёт в полицию или в Ordnungsamt листки прибытия, если же вы приехали надолго, то регистрируетесь "по полной", и вам в паспорт вклеивают вид на жительство. Надо сказать, вклейка эта очень красивая.

Раздав нам листки прибытия, Петер сказал:

- Это делается для вашей же безопасности.

Ну, прямо можно было прослезиться от его заботы! Его ухоженная, правильная, более воспитанная, чем он, жена каждое утро подметала уже вылизанный двор. На второй день нашего пребывания после работы нас пригласили на ужин. Беседы снова носили выпытывающий характер со стороны хозяина. Выпытывание, любопытство - ещё одна из характерных черт жителей германских стран. Бюргер в Книттельфельде пытался выяснить мою подноготную и то, где же я так овладел южными диалектами. Штирийское пиво Zipfer в этом случае было кстати - оно чуть добавляет чувства усталости, но и снимает раздражение…

В первый же день нашего пребывания в Книттельфельде Петер предложил нам воспользоваться его компьютером для выхода в интернет. Я обрадовался этой возможности, поскольку на работе не было ни одной свободной минуты, а до ближайшего интернет-кафе ноги под конец дня уже не несли.

Причём Петер добавил, что сидеть за его компьютером можно хоть полчаса. Я просидел в сети минут двадцать, но физиономия "мецената" за это время успела изрядно вытянуться и обозлиться.

- Большое вам спасибо за интернет, - ничего не подозревая, сказал я.

- Я щедр, но не люблю, когда этой щедростью злоупотребляют! - резко ответил он. Потом он ещё раз "пропел" о щедрости жителей своего городка и о том, что русские в 1945 году считали за счастье быть размещёнными в голодном и разрушенном Книттельфельде, поскольку их здесь очень радушно принимали. "А кто кого кормил тогда в сорок пятом?" - подумал я. После меня интернетом в этом "гостеприимном" пансионе пользоваться никто не рискнул.

Провожали нас с большой радостью и даже подарили каждому по бутылке вина, которое, по их словам, было самым удачным за последние пять лет. Через неделю я увидел вино этой же марки в продуктовом магазине. Оно стоило… 1 евро.

Петер - тот самый "средний европеец", о котором нас предупреждает философ Леонтьев¹. Хотя, может быть, именно о таких "образцовых гражданах" с надеждой говорил недавно один крупный российский олигарх: "Я не думаю, что когда средний класс у нас вырастет, он будет восприимчив к терминам американская угроза или ядерный удар". Сильно у них с Леонтьевым взгляды расходятся…

Австрийцы часто говорят, что в Германии другой менталитет, у немцев, мол, другой дух: дух действия, стремления, эффективности. Через некоторое время у меня возник вопрос: "А есть ли тогда вообще что-либо общее в поведенческой культуре у жителей германских стран"? Разве что культура бюргерства и избегания риска.

Что касается развития, то можно сказать так: в германских странах тип развития был испокон веков не экстенсивный, как в России, а интенсивный. То есть, прежде чем захватить новый кусок земли, из того, что имеется, надо было сделать конфетку. У немцев и австрийцев, даже при всей их внешней либеральности, на каждом шагу проявляется исступлённое стремление к уверенности в завтрашнем дне и старание не пустить к себе Auslander². В германских странах не существует англосаксонского понятия о privacy³. В столовой и кафе при нехватке свободных столиков к вам могут подсесть, и ожидается, что вы не будете против. Вы приходите за информацией по книгам, терминологии или списку литературы к незнакомому профессору, он не просто спросит ваше имя, он его зафиксирует в своей аккуратненькой записной книжечке.

У западных немцев до 1990 года была национальная идея объединения Германии. У Австрии после войны импульс и сама стратегия существования государства основывалась на австрийском нейтралитете, неучастии в различных блоках и в сборе денег с различных международных организаций, базирующихся в Вене. В Германии импульс окончательно выдохся после объеди-

¹ Леонтьев К. Н. Византизм и славянство; Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения; Чем и как либерализм наш вреден?; письма к В. С. Соловьеву // Избр., М., 1993.