Наш Современник, 2009 № 02

Упав на землю и ответив автоматными очередями во все стороны, разведчики мгновенно осознали ужас безысходности. Такой черной безысходности, что издевательский огонь "духов" не на поражение, а в податливую глину дувала, означавший: "сдавайтесь, убивать не будем", что вроде бы подсказывало выход к продолжению жизни, только усиливал мороз черной бездны, на краю которой все они ощутили себя, такой мороз, от которого смерзлись зубы и неизвестно как, неизвестно кто прошептал: "последней гранатой", и у каждого в мозгу пронеслось: "последней гранатой".

Мысль о "последней гранате" страшна сама по себе. Каждый вправе сказать "Не верю!" тому, кто будет легковесно рассуждать о героических парнях, подрывающих себя в окружении врагов "последней гранатой". В этом нет никакой бравады или позы. У всех есть инстинкт самосохранения. И преодолеть его дано не каждому. Есть только одна моральная сила, способная подняться над ним, - Священный Долг. В отличие от инстинкта, он не рождается вместе с человеком, а вырастает в процессе созревания в нем истинно человеческих качеств, отличающих его от животного: любви, достоинства, чести, гордости, знаний, высокого морального духа - всего того, что человек получает с воспитанием. Поэтому-то Священный Долг и сильнее Страха Смерти.

Да, социологический "срез" поколения, который произвела Афганская война, уникален ещё и тем, что он, как срез спиленного дерева, не только даёт возможность прочитать по концентрическим кругам какие-то содержательные характеристики, но и наглядно являет миру трагический символ "распиленного" надвое единого организма. Да, оставшиеся "вершки" ещё живут, ещё цветут и производят потомство, а "корешки" в святой уверенности в благородстве своей миссии посылают наверх так необходимые организму жизненные почвенные соки, и эти соки недоумёнными прозрачными слезами сверкают на свежем спиле теми самыми "искрами".

* * *

В вестибюле Минского педагогического института им. Горького висит стенд, посвященный бывшему студенту, проучившемуся здесь всего один первый курс, прожившему на свете всего девятнадцать лет, но так ярко блеснувшему в свой короткий жизненный миг, что в душах новых поколений будущих педагогов он оставляет свет, не меньший, чем от сияния Великих учительских имен. Этот стенд, вобравший скупые факты жизненного пути и "собрание сочинений" из писем и дневниковых записей Сергея Ищенко, по праву служит первым уроком для переступающих порог педагогического вуза.

"Настоящая жизнь - это значит любить жизнь, жить каждой отведенной тебе минутой, с нетерпением ждать, торопить, приближать и радоваться каждой новой минуте. Это значит смеяться, когда смешно, или просто когда очень хорошо и хочется смеяться. Это значит гнать прочь любую ложь и фальшь. Это значит плакать, когда тошно, или когда другому очень больно. Это значит радоваться луне, прелести серебристой ночи, радоваться чужой радости. Это значит жить своими чувствами, но со всеми вместе и любить всех".

Их еще много - таких его мыслей. Он не выучился на учителя, но уже стал Учителем. О том, как западают эти сентенции "философа в осьмнадцать лет" в души его последующих сверстников (ведь он остался навечно сверстником каждому первокурснику), говорят многочисленные отклики. "Не называйцы его Сяргеем! - заклинает на страницах вузовской многотиражки студентка Н. Терещенко. - Ен был I есць Сярожа. Сярожа. Сярожачка!" От него, давно погибшего, исходит какая-то незримая энергия человеколюбия, которая вызывает теплые, почти религиозные чувства у всех, кто знакомится с его личностью, с его малыми следами, оставленными им на Земле.

Марьина Горка, Афганские горы. "Сидим на горке", "Соберемся с друзьями на горке" - частое упоминание "горы" в его письмах оттуда… Мама Сергея, Надежда Николаевна, рассказывает: "Когда Сереже было 10 лет, мы с ним пошли первый раз в турпоход на Кавказе. Потом это повторяли каждый год до 1983 г. Горы, походную жизнь он боготворил. А потом стал писать, что горы детства помогают ему приспособиться к новым горам".

Так как же он "вёл себя к своей вершине"?

"…Я сейчас со страхом думаю, что было бы, не попади я в армию. Сессия, "передовые" люди и разговоры о будущем. Театры, походы и обязательно любовь, и сентиментально-восторженные письма: "красные листья на белых статуях в чугунных скверах". Я был бы инициативен и счастлив с претензией на избранность и гениальность. Я никогда не разочаровался бы в себе и таким бы остался для вас - оптимистически восхищенным…Нет, это не моя сторона кубика. У каждого есть своя сторона, свои грани и вершины. Залезть, конечно, можно и на чужую - вершина останется вершиной, - и у покорителя будет слава, может, будет и счастье, но не то… Я - прост, как материя. Все права подразумевают обязанности, у меня они слились воедино. Основное мое право и главная обязанность - стать тем, кем хочу. Но не ради себя - для других. Эта задача на два года - они не пройдут без следа. Меня прежнего уже больше не будет - высушу на солнышке, перемешаю с пылью и пущу по ветру".