Наш Современник, 2009 № 02

Беда не должна настигать человека в детстве. Это несправедливо. Слишком слаба душа, почти невесом опыт, малы силы и ничтожны знания, чтобы собрать в кулак все свои возможности и беду одолеть. Так что не дай Бог никому беды в слабую и славную детскую пору. Пусть уж детство скачет, бе-

жит, прыгает, в общем - летит и не думает ни о чем печальном. Даже если печаль эта уже стоит за углом…

Глебка время торопил, как все. Ему хотелось Бориску поскорее догнать. Тот вон вымахал здоровым парнем, бреется уже, пусть не каждый день, а только раз в неделю, плечи раздались - и вообще давно уже стал шире и выше майора Хаджанова, и зубами белоснежными сияет не хуже, чем тот. У майора же и научился - без конца всем улыбаться. Всем и даже без всякой особой причины, такова майорова наука.

Он повторял и Борису, и Глебушке:

- От вас ведь не убудет! Вот и улыбайтесь всем подряд. Это располагает.

- Даже врагам? - спрашивал Борис.

- А им - особенно, ведь вам их обмануть надо, ввести в заблуждение. Улыбаясь, прикидывайтесь другом.

Сложная это была арифметика: прикинуться другом врага, и не сразу обучались такому братья, но постепенно усваивались ими аксиомы майора Хаджанова.

Санаторий завершил свою двухлетнюю стройку, сиял новым великолепием: тренажерный зал, целый этаж физиопроцедур. Все, как предсказывал энергичный майор.

Но любимым местом его обитания стал тир. В какие-то мгновенные полгода за санаторским забором, на месте старой развалины, о которой и ребята-то не знали, разлегся продолговатый, утопленный в землю, серый прямоугольник с редкими, в нужных местах, узкими горизонтальными окнами, зато освещенный внутри особыми лампами, которые защищались спецстеклами. И стрелять здесь можно было из всех видов оружия, даже из автоматов Калашникова.

Но никаких автоматов здесь не было, только штук пять мелкокалиберных винтовок, хранимых в особом помещении за бронированной дверью (и дверь-то Хаджанов где-то раздобыл!), которую майор всякий раз не только запирал на сейфовый дверной замок, а и запечатывал пластилиновой печатью и ключи сдавал под расписку охране.

Тир посменно, по договору сторожили те же мужики, что сидели на вахте в санатории, на стенке висела под стеклянной рамочкой разрешительная бумага. Все чин чинарем!

Здесь, при тире, располагался и кабинетец Хаджанова, да и не какой-нибудь, а построенный специально "под заказ", как любил говаривать он - за столом, который почти перегораживал кабинет, под длинными, до полу, шторами в углу была дверь в заднюю комнату - для отдыха, подчеркивал он, с туалетом и душем, отделанными по всем правилам и даже, утверждал майор, получше, чем в кабинете начальника санатория. И рядом с дверцей в туалет, там, за кулисами кабинета, была еще одна дверца, которую он никогда и ни при ком не отворял. Даже при Борисе и Глебушке, которых все в санатории звали "майоровы сыны".

Те, кто постарше и подольше работал там, над этим выражением посмеивались безобидно, признавая, что ребята и впрямь прикипели к Гордеевичу покрепче, чем к родному отцу. Другие же и впрямь считали майора их родителем, до того братья, особенно старший, походили на него: та же черная, просто смоляная, масть.

Подвыучив уроки - Глебка учился во втором классе, Борис в одиннадцатом, - они, как всегда, взявшись за руки, - топали в конце рабочего дня к санаторию, но мать тут уже была совершенно ни при чем. Иногда они ее встречали по пути, останавливались на минутку-другую, чтобы обменяться мелкими сообщениями, и шли дальше своими путями: мама - домой, а братья к Хаджанову.

Они попробовали было укрепить свои силы на тренажерах, и Борик добросовестно хлопотал о "молодежной секции". Основу ее составили горев-ские братишки. Прибилось и несколько школьных дружков. Но все это быстро закончилось. В "качки" они не годились, для этого требовалось осознанное упорство и время, но ни того, ни другого школярам недоставало, с борь-

бой и боксом не вышло у Хаджанова, так что оставалась стрельба: именно там ожидался некий результат.

К вечеру деловая жизнь санатория утихала, отдыхающие расползались по палатам, удалялись на прогулки, вообще бездельничали, потому что все процедуры заканчивались до обеда. Хаджанов удалялся в тир, туда к вечеру почти никто не заходил, и майор закрывал двери изнутри, так что мальчишки научились еще и условному стуку: два коротких подряд, третий - после паузы. Так, на всякий случай.

Включались софиты, мальчики навешивали мишени, стреляли из разных положений - стоя, лежа, с колена. После серий - так называется группа выстрелов - бегали к мишеням, считали очки, радовались или огорчались, а вместе с ними майор, который почти что каждый день повторял им, сверкая улыбкой, что сделает из них мастеров спорта по пулевой стрельбе.