Наш Современник, 2009 № 02

- Можем служить, - отвечал Анисим Прохорыч, - а количество-то, по всему вероятно, требуется не малое: по десяти аршин цвета, - и правая бровь, седая и чуть подстриженная, опустилась у него слегка над глазом.

Мать улыбнулась:

- Вы знаете тетушку. Пелену шьет к Федоровской. Надо по лоскутку каждого цвета.

- То-то я и говорю: количество не малое: наберем ли? - и Анисим Прохорович приподнял бровь и покачал головою. Я засмеялся, забежав за прилавок. Он повернул ко мне голову и повторил: "Наберем ли, молодой хозяин? а? товару-то больно много требуется!" - и тут же, другим голосом, приказал:

- Иван Никифоров, достань-ка образцы. Есть там желтые. Молодой приказчик кинулся искать, но, порывшись в картонах, принес

только два-три отрывка образцов желтой шелковой материи со словами:

- Больше нету-с желтой.

Анисим Прохорович нахмурил брови.

- А у нас палевые были - фай-франсе и саржа - и канареечные - фуляр? *

- Где-с?

Анисим Прохорович встал со стула, повернулся к нам спиной, крикнул сердито с раздражением:

- Ты сыщи, а я укажу! - опять присел на стул около мамы и, покачав головой, молвил сокрушенно, как будто и не кричал только что:

- Дивлюсь я, сударыня: мы, старые люди, на рубли помним, а у молодых людей - на полушку памяти не хватает! Отчего это?

Мать ничего не ответила, а протянула ему кусок желтого атласу:

- Вот такого бы цвету еще кусочек, Анисим Прохорович.

- Все это возможно, все это возможно, - отвечал он с тем же сокрушением в голосе.

Принесли еще отрезков, и мать отобрала из них целый подбор кусков желтого шелку всех оттенков. Я тоже выпросил для своей игрушечной лавки лоскут желтого атласу.

- Смею спросить, сударыня, - заговорил старший приказчик. - Мать Иринея какой узор шьют?

- Розан.

- Ну, тогда вам и зеленого канаусу* надлежит взять - на шипы-с и на листья.

- Тетушка не просила.

- А мы их не послушаем да присовокупим. Убытку не будет. А молодой хозяин перечить не станет.

Он погладил меня по голове. Мама хватилась брата.

- Сережа, сбегай, посмотри, где Вася.

Я уже знал, где Вася: он был в подвале, под лавкой, где стояли ящики, пустые и с товаром, валялись огромные круги с бечевкой, пачки картону, целые головы рогож. Мальчики и артельщики паковали товар.

* Фай (от франц. faille) - дорогая тонкая плотная шёлковая ткань, выделывался однотонным и имел различные оттенки, характерные для того или иного места первоначального производства. Популярностью пользовались фай-де-шин ("китайский фай") жёлто-коричневых оттенков и особенно фай-франсе ("французский фай") различных оттенков синего цвета. Судя по цвету, у Дурылина речь идет все же о фай-де-шине. Саржа - тип переплетения, характеризуемый рядом мелких диагональных полосок или рубчиков. Фуляр - легкая мягкая шелковая ткань, распространенная с XVIII в.

** Канаус - шелковая ткань из сырца или полусырца.

Горела подвешенная под потолком лампа. Брат сидел на ящике и пил чай с обколотого блюдечка, в которое ему наливал из огромного белого трактирного чайника краснощекий Филя, городской мальчик, лет четырнадцати, живший, как и все мальчики, у нас в доме, в "молодцовской". Здесь брат был общий любимец. Все его величали: Василий Николаевич. Василий Николаевич, сидя на ящике, устланном белой бумагой, раздавал направо и налево заказы: нужно было, пользуясь кратким пребыванием в подвале, заготовить для дому, для военных и строительных нужд, новые запасы веревок, картону, олову от пломб и товара, бумаги, мочалок и др‹угих› припасов для вооружения оловянных солдатиков, для постройки крепости и сооружения великолепных воздушных змеев с трещотками. Весь нужный материал был уже обозрен и отобран братом. Мальчик увязывал все это, а Филя, поя брата чаем, беседовал с ним. Брат говорил ему:

- У бабушки будет сегодня генерал, - а артельщик Иван Семеныч, пакуя ящик, возражал:

- У монахинь не бывают генералы, Василий Николаевич.

- Бывают, - отвечал брат, - но без оружия. Бабушка важная. Генерал поздравит - и уедет. Больше ничего.

- А я, Василий Николаевич, читал про "белого генерала", - сообщает брату потихоньку Филя, - у нас тут книжка есть.

И вот уже в руках брата замусоленная, исчерканная, перечитанная от скуки по многу раз всеми "подвальными" книжка про Скобелева. Брат не умеет читать, но делает вид, что читает ее, листая. Лицо у него серьезно.

- Под "белым генералом" бомбой лошадь убило, - с восторгом шепчет брату Филька.

- А он? - еще тише спрашивает брат, и лицо его становится еще серьезнее.

- Он уцелел, - отвечает Филька. Брат облегченно вздыхает и молча, не спеша, листает книжку.

Я зову его наверх, к маме, но нам обоим не хочется уходить. Брат показывает мне сверток со своими припасами, и, чтобы мама не забранила, мы решаем положить его потихоньку в пролетку, послав Фильку на это опасное дело. Филька уходит и через две минуты возвращается и громко объявляет:

- Мамаша идут садиться! - Мы прощаемся и бежим по лестнице, а Филька на ходу сообщает брату на ухо: - Готово дело.

Мать в дверях прощалась с Анисимом Прохоровичем и говорила нам торопливо:

- Садитесь, садитесь, дети. Мы опоздаем.