Наш цвет зеленый

Ему вторит спасшийся от возмездия и скрывающийся ныне в Испании гитлеровский обер-шпион Отто Скорцени. В своей книге «Специальные задания» Скорцени хвастается своей работой на Гитлера. Он рассказывает, как спасал Муссолини, как готовил смертников для пресловутых реактивных снарядов «Фау-2». Но он вспоминает также, с чем впервые столкнулись фашисты во время штурма Брестской крепости:

«Русские в центральной крепости города продолжали оказывать отчаянное сопротивление. Мы захватили все внешние оборонительные сооружения, но мне приходилось пробираться ползком, ибо вражеские снайперы били без промаха. Русские отвергли все предложения о капитуляции и прекращении бесполезного сопротивления. Несколько попыток подкрасться к крепости и завладеть ею штурмом закончились неудачей. Мертвые солдаты в серо-зеленых мундирах, усеявшие пространство перед крепостью, были красноречивым тому свидетельством… Русские сражались до последней минуты и до последнего человека».

Что же это была за оборона крепости?

Обрушив на крепость всю мощь артиллерийского огня, авиационной бомбежки и отборных автоматчиков, гитлеровцы натолкнулись на непробиваемую защиту крепости советскими воинами. Это были пограничники, солдаты и командиры отдельных разрозненных частей. Защитники крепости умирали, но не сдавались.

Немцы прибегали к самым изощренным уловкам.

Выстроив перед автоматчиками стариков, женщин и детей- родственников защитников крепости,- они шли в наступление. Женщины кричали мужьям: «Стреляйте по врагу! Не жалейте нас!»

Окружив огнедышащие развалины, гитлеровцы применяли слезоточивые газы, чтобы выкурить защитников из крепости. Люди задыхались, но продолжали стрелять по врагу. Тогда в ход пошли огнеметы. Плавился кирпич каменных сводов, казематов. Он истекал стекловидными сосульками и огненными капля-ми падал на пол. Защитники крепости сгорали, по не сдавались.

В крепости кончились вода и продукты. Солдаты вырыли колодец. Появились первые признаки воды. Однако воду пить было нельзя: многие годы здесь находились конюшни, и вся почва вокруг была отравлена. Тогда под свинцовым дождем, под снайперским прицелом, почти не имея шансов выжить, смельчаки ползли к воде крепостного рва, чтобы зачерпнуть воду каской и отнести ее товарищам.

Большинство погибали под пулями немецких снайперов. Но раненые в крепости могли смочить губы водой, цена которой - жизнь товарища.

Десятки раз немецкие громкоговорители предлагали ультиматум героям, защищавшим крепость.

Майор Гаврилов вспоминает эти страшные часы:

…Партийное собрание в подземном каземате. «Нам обещают,- сказал я,- сохранить жизнь. Перед нами выбор: жизнь в фашистском плену или смерть в бою. Капитулировать - значит изменить Родине. А мы давали присягу сражаться за нее до последней капли крови. Я, майор Гаврилов, коммунист и ваш командир, остаюсь здесь. Пусть свое слово скажут коммунисты…»

Каземат, в котором проходило это необычное собрание, наполнился гулом голосов:

«Изменников и трусов среди нас нет!»

«Будем драться до конца, на то мы и коммунисты!»

«Все остаемся: и коммунисты и не коммунисты…»

Так было принято единодушное решение отвергнуть ультиматум.

Раздались десятки голосов:

«Я хочу сражаться коммунистом!.. Прошу принять в ряды партии!..»

Нам был дан лишь один час, чтоб принять решение. А мы хорошо знали немецкую точность.

Последний ультиматум гитлеровцев был единодушно отвергнут.

Вновь и вновь обрушивали фашисты на героических защитников крепости снаряды, бомбы, огонь н газы.

- Как же вы сумели продержаться более месяца в таких условиях? - спрашиваю я Петра Михайловича.

Он опускает глаза и задумывается.

- Я не помню, сколько дней пронеслось в этом сражении у меня перед глазами,-медленно говорит он,-От голода и слабости иногда я впадал в полузабытье. В сознании передо мною проходила вся прожитая жизнь. Далекая татарская деревенька Альвадино. Здесь протекало мое детство. Город Казань, где я работал на заводе. Как бы со стороны я видел первые революционные демонстрации. Я видел себя семнадцатилетним парнишкой с кумачовой повязкой на руке, шагающим в отрядах рабочей гвардии, в памяти воскресали годы гражданской войны, бои с колчаковцами, деникинцами, ликвидация белых банд на юге.

Затем я видел мою службу в Красной Армии. Школа красных командиров, командование взводом, ротой, затем батальоном. Я учусь в Академии имени Фрунзе. Мой полк принимал участие в войне с белофиннами. Я видел всю мою жизнь, отданную Отечеству, и я знал, что никогда не изменю ей.