Наш «затерянный мир». Некоторые страницы белорусской истории. Часть 1

Не выдерживают никакой критики оценки численности участников в несколько сотен тысяч. Не говоря уже о таких нелепых цифрах, даже 100 тысяч человек — цифра абсолютно нереальная. Напомню, что вся колоссальная Российская империя в Бородинской битве XIX века выставила против Наполеона по разным оценкам от 90 до 135 тысяч солдат. Это огромная армия! Понесённые русскими и французами потери примерно одинаковы — по 45000 человек, признаются чудовищными и невиданными. Что же касается XIV века, отсутствие достоверной информации не мешает, а наоборот — даёт полный простор фантазии российских историков. В их описании то, что было непосильно огромной Российской империи, запросто удаётся маленькому княжеству, соперничавшему в «могуществе» с Тверью и Рязанью и уступавшему по всем параметрам Полоцку и Новгороду. Оценку мобилизационных возможностей, существовавших у Дмитрия Донского, нужно производить не только с учётом размеров подвластных ему земель, но и с учётом средней плотности населения, которая в XIV веке была намного меньше современной. Есть ещё один фактор, который необходимо учесть, — это возрастное распределение боеспособного мужского населения.

Во времена средневековья при средней продолжительности жизни 30 лет мужчины в возрасте от 15 до 30 лет составляли 1/8 от численности населения (12,5%). Но нигде и никогда не мобилизуется 100% мужчин призывного возраста. Даже в современных условиях мобилизационный «потолок» составляет 10% от населения. При тотальной мобилизации — 15–20%. Следует учесть также значительное отличие средневековой армии от современной. Если в современные мобилизованные 15–20% населения входят и те, кто по состоянию здоровья служит связистами, водителями, санитарами и пр., то в средневековый поход могли пойти только те, кто на своих ногах проходил сотни километров, неся на себе доспехи и оружие. Таким образом, в средневековую армию могли призвать единицы процентов от численности населения. Так что армия Дмитрия Донского могла исчисляться от силы единицами тысяч человек.

Лично мне показалась объективной работа «О численности войска Дмитрия Ивановича на Куликовом поле» (автор В. В. Пенской), где численность всадников, как я понял, с обеих сторон оценивается в 5–6 тысяч человек. Для средневековья это — большая битва!

Оценка результатов Куликовской битвы также неоднозначна:

«Русское войско понесло тяжёлые потери. Долгое время на Руси не могли даже определить, победа ли была в битве на Непрядве или кровавое поражение. Лишь со времён Ивана Грозного Куликовская битва безоговорочно стала признаваться русской победой» [16]. К этому можно добавить, что из-за спорности и большой противоречивости описания и оценки Куликовской битвы, а главное — роли Дмитрия Донского, он канонизирован Русской православной церковью только в 1988 году, во времена «Перестройки».

До сих пор нет ясности в вопросе о том, где происходила Куликовская битва. На поле у места впадения Непрядвы в Дон в Тульской области нет никаких ощутимых археологических находок, подтверждающих факт якобы происходившей здесь колоссальной битвы. Четыре наконечника от стрел и штучные находки металлических изделий едва ли можно воспринимать всерьёз. Может быть, за шесть столетий все останки и предметы истлевают вовсе? Нет. В Москве, в Старо-Симоновом монастыре (в котором, кстати, похоронены Пересвет и Ослябя), находящемся на территории ЗИЛа, есть массовое захоронение, датируемое татарским погромом хана Тохтамыша 1382 года, в котором до наших дней сохранилось множество костей.

Даже если бы всё оружие и доспехи сотен тысяч бойцов поржавели полностью, миноискатель зашкаливало бы от многих тонн ржавчины, находящейся в земле, как это происходит в местах боёв времён ВОВ. В российской исторической литературе высказывается такой аргумент: на Куликовом поле нет археологических находок, но сомневаться в правильности указанного места не следует, так как нет никаких находок ни на поле Грюнвальдской битвы, происходившей примерно в те же времена, ни на Ворскле. Авторы таких высказываний либо не компетентны в вопросе, о котором берутся судить, либо сознательно вводят своих читателей в заблуждение. В 60-х годах XX века на Грюнвальдском поле польские археологи производили раскопки. Конечно, количество этих находок трудно сравнивать с теми, которые обнаруживаются в местах массовых захоронений времён Второй мировой войны, но они есть: остатки упряжи, оружия, доспехов, костей и черепов с рублеными повреждениями. Как правило, основное количество погибших в битвах составляют побеждённые. После Грюнвальдской битвы поверженных тевтонов не хоронили, их забирали родственники и отпущенные под рыцарское слово пленные. Есть артефакты и на месте битвы на Ворскле — они хранятся в музее Полтавской битвы. О тех и других находках пишу в соответствующих главах.