Наш завод

Шершавое чёрное колесо медленно вертелось, зажатое в станке, и острый упрямый резец снимал с него стружку за стружкой. И колесо становилось гладким, блестящим, всё больше и больше похожим на настоящее паровозное колесо.

Рабочий, стоящий у станка, следил за резцом внимательно-внимательно — казалось, что, кроме своей работы, он ничего не видит и не замечает.

И вдруг среди множества рабочих механического цеха Ваня увидел свою маму.

Она тоже была совсем не такая, как дома. И она пристально глядела на свой станок, работала и знать никого не хотела.

Ваня не посмел подойти к ней. Он стоял в проходе между машинами и поглядывал робко на свою маму.

Вдруг она подняла глаза и увидела Ваню. Ваня засмеялся и бросился к ней, будто они очень давно не виделись. И он рассказал маме, где был и что видел. Про формы из песка, про жидкое железо, про дедушкин великанский молот.

— Да, — сказала мама, — наш дедушка куёт огромные шатуны, которые будут двигать колёса, а я делаю нарезку на маленький кран для машины. И ни мне, ни дедушке нельзя ни на волосок ошибиться. Две с половиной тысячи частей и частиц нужно изготовить, для того чтобы собрать один паровоз, и все эти части и частицы должны быть пригнаны друг к другу точнее точного.

— Да, уж это тебе не из кубиков картинку составлять! — сказала бабушка.

И тут Ваня понял, отчего у всех на заводе такие внимательные лица.

7

Из механического цеха все трое перешли в сборочный.

— Ого! — сказал Ваня.

И в самом деле, тут было чему удивляться. Это был самый огромный из всех цехов. Настоящая площадь, только под крышей. Казалось, что он был построен для великанов, чтобы им было где побегать и поиграть в плохую погоду.

В этом великанском цехе даже паровозы казались маленькими. Только когда люди подходили к ним вплотную, становилось понятно, что это за паровозы. Колёса их были выше человека.

Со всех концов завода сюда свозили готовые части, из которых собирали целые паровозы.

Никита Васильевич показал Ване шатуны, выкованные дедушкой; колёса, отлитые в литейной и обработанные в механическом. Потом оба не сразу отыскали маленький кран, над которым трудилась мама.

В сборочном стояли не готовые ещё паровозы.

Один паровоз только-только начинали собирать. Рабочие скрепляли толстые длинные железные полосы между собой — получалась рама. На другом на паровозной раме, как на фундаменте, уже стоял огромный котёл, и под раму подкатывали колёса. Третий паровоз, казалось, был почти готов, нехватало только трубы.

И вдруг случилось чудо.

К Ваниному удивлению, один из паровозов, у которого не было ещё колёс, дрогнул и поплыл по сборочному цеху.

— Как же он едет? — удивился Ваня.

— Его везут, — ответил Никита Васильевич. — У нас есть особая такая тележка для паровозов, которые ещё не могут сами ходить.

И тут Ваня неожиданно увидел папу. Он мелькнул далеко-далеко, в другом конце великанского цеха. Ваня крикнул: «Папа!» Но тот не услышал.

И вдруг загудел гудок. Здесь он был куда слышнее, чем дома. Ване даже захотелось заткнуть уши. Но, оглянувшись, он заметил, что никто этого не делает, и решил тоже потерпеть до конца.

И тут Ваня увидел, что Никита Васильевич говорит, шевелит губами, но не услышал ни звука.

— Что? — спросил Ваня.

Ване было только видно, что Никита Васильевич старается говорить громко.

Но Ваня снова ничего не разобрал.

— Что? — спросил он опять.

Никита Васильевич набрал дыхания, заорал во всю мочь, и тут гудок вдруг оборвался.

— Обеденный переры-ы-ы-в! — прокричал Никита Васильевич на весь цех в полной тишине.

— Совершенно верно! — откликнулся из другого угла цеха папа. — Эй, гости, идите-ка сюда! Я сейчас вымоюсь и переоденусь.

Ваня и Никита Васильевич проводили папу в душевую комнату. Папа фыркал за дверью, мылся, разговаривал с гостями, шутил. Один раз даже брызнул на Ваню водой, а Ваня рассмеялся и ещё сильнее почувствовал, какой сегодня необыкновенный, весёлый, счастливый день, и ещё больше обрадовался.

Когда папа вышел из душевой, на собрание уже толпою валил народ.

И вдруг среди гостей наконец-то Ваня увидел знакомые лица. Детский сад номер один пробирался среди взрослых в сборочный цех.

— Ну, беги к своим! — сказал папа.

Ваня очень обрадовался и побежал к детям. И они тоже обрадовались, когда увидели Ваню. Он поздоровался с Лидией Николаевной и во второй раз за сегодняшний день вошёл в сборочный цех.

Цех уже наполнился народом и гудел весело и празднично. Всюду был народ. Люди сидели на паровозах, и на подоконниках, и на столбах, поддерживающих крышу, и на кранах под крышей, а новые толпы людей всё входили и входили в цех.

Откуда-то успели принести и установить просторную деревянную трибуну. Её покрыли коврами. Стол, покрытый красной скатертью, поставили на ковры. А на стол поставили цветы.

Позади трибуны медленно поднялся на стальных тросах портрет товарища Сталина. Цех задрожал от аплодисментов.

Детский сад пропустили к самой трибуне и посадили в первый ряд.

Скоро на трибуну вошёл высокий весёлый человек.

— Это секретарь партийной организации завода, — объяснила Лидия Николаевна.