Наша банда

Кого же, в таком случае, спросите вы, пытался он развратить и растлить? Ответ, мои дорогие американцы, прост: бойскаутов Америки! Чарлз Куртис Флуд не только подстрекал их к восстанию, он не только злоумышлял против моральных ценностей несовершеннолетних, он поступил еще хуже: именно он и только он наставил бойскаутов на путь, который привел к трагедии, разыгравшейся вчера в Вашингтоне.

Разумеется, подавляющее большинство населения Америки согласится со мною в том, что когда наши доблестные солдаты вынуждены рисковать своими жизнями на улицах Вашингтона, округ Колумбия, а не в какой-нибудь зарубежной стране, мы имеем дело с трагедией в каком угодно смысле этого слова,. Но именно это и произошло здесь, в нашей национальной столице, где наши доблестные солдаты, вооруженные всего только заряженными винтовками с примкнутыми штыками, канистрами слезоточивого газа и противогазами, в течение долгого дня и долгой ночи противостояли почти десятитысячной орде бойскаутов.

Я уверен, всем вам известно какого рода лозунги и припевки выкрикивали эти десять тысяч бойскаутов на улицах нашей национальной столицы. Я уверен, вы видели плакаты, которыми они размахивали перед телевизионными камерами. Я не собираюсь повторять вам слова, которые были написаны на этих плакатах. Довольно сказать, что слова эти вполне соответствовали языку и склонностям Чарлза Куртиса Флуда, любимым городом которого является, согласно собственным его писаниям, Копенгаген, Дания, – порнографическая столица мира.

Плакаты находятся в настоящее время в руках ФБР, чьи лаборатории уже приступили к  кропотливой работе по снятию отпечатков пальцев со всех и каждого из них, а также по взятию с них проб крови с тем, чтобы определить соотношения между непристойностями, напечатанными на каждом отдельном плакате, и группой крови бойскаута, несшего плакат, на котором были напечатаны эти предосудительные слова. Если такие соотношения удастся установить с разумной степенью точности, – а мы полагаем, что это возможно, – они, разумеется, станут значительным подспорьем в работе наших органов правосудия. Мы сможем, в рамках нашей программы «предварительного задержания» отлавливать людей с подозрительной группой крови еще до начала подобных демонстраций, тем самым не позволяя им чинить надругательства над принятыми в обществе нормами приличия, а также над правилами вежливости, благопристойности и хорошего вкуса, священными для подавляющего большинства американцев.

Все вы видели газетные заголовки и знаете, что для поддержания закона и порядка нам пришлось убить всего лишь трех из почти десяти тысяч бойскаутов, скопившихся здесь, в Вашингтоне, в ходе их почти двухдневного восстания и угрожавших жизням наших доблестных солдат. Это сводится всего-навсего к полутора мертвым бойскаутам в день, причем девять тысяч девятьсот девяносто восемь с половиной бойскаутов получили возможность жить полноценной, активной жизнью в первый день и девять тысяч девятьсот девяносто семь – во второй.

Так вот, я считаю, что, по каким угодно меркам, для кризиса подобного рода показатель потерь составляющий 0,0003, представляет собой восхитительное свидетельство невиданной сдержанности, которую мы сумели противопоставить ужасной трагедии, подстерегавшей наших солдат. И уж конечно, показатель этот станет великим утешением для всех, кто ненавидит кровопролитие так, как ненавижу его я, раз и навсегда доказав лживость злонамеренных обвинений, согласно которым ответственность за насилие лежит не на скаутах, а на армии. С другой стороны, на мой взгляд, тот факт, что к исходу второго дня погибли всего три скаута, служит достойным свидетельством проявленной нами необходимой твердости, которую мы всегда стараемся сочетать с невиданной сдержанностью.

Разумеется, я уверен – подавляющее большинство населения Америки понимает, что всегда найдется незначительное, но горластое меньшинство придир и критиканов, которым ничем не угодишь, сколь бы скрупулезно ни сочетали мы необходимую твердость с невиданной сдержанностью, которые мы проявляем во время гражданских беспорядков такого размаха. Даже если бы к концу двухдневного периода мы имели лишь одного мертвеца, то есть меньше половины покойника в день, даже если бы к концу двухдневного периода мы имели лишь одного слегка покалеченного скаута – эти критиканы вели бы себя так, словно разыгравшаяся трагедия не была чревата огромной опасностью, которой подвергали себя десятки тысяч наших доблестных солдат, а незначительные  увечья получил не один-единственный юнец из десяти тысяч, юнец, который, что более чем вероятно, пробрался сюда, в отличие от наших доблестных воинов, из пригорода и не получил бы вообще никаких увечий, если б спокойно сидел дома.

Ну что же, я хотел бы, к сведению этого незначительного, но горластого меньшинства, со всей возможной определенностью подчеркнуть одно обстоятельство.