Наша банда

Трикки облачен в форму футболиста, в которой он, обучаясь в колледже Ханжиера[2], четыре года просидел на скамье запасных. Форма все еще выглядит новехонькой, как в тот сорокалетней давности день, в который он ее получил, и это при том, что в ночи, когда бремя президентских обязанностей окончательно затмевает рассудок Трикки и доводит его до такого волнения, что ему не удается заснуть, он нередко выползает из постели и, прокравшись по Белому дому во взрывоустойчивую раздевалку (построенную под его присмотром в соответствии со спецификациями футбольной команды «Балтиморские Жеребцы», а также Комиссии по атомной энергии), «приодевается» как бы для «решающего матча» с «традиционным соперником» Ханжиера. И неизменно, как это уже бывало во время вторжения в Камбоджу и осады университета в Кентукки, одного лишь облачения в наплечники и шлем, натягивания облегающих футбольных штанов поверх кожаного суспензория, а затем обращения спиной к зеркалу и взгляда через преувеличенное плечо на украшающий спину номер оказывается достаточным, чтобы восстановить его веру в правильность действий, которые он предпринимает для блага двухсот миллионов американцев. Что говорить, даже при самых невероятных промахах на международной арене, даже в разгар разного рода национальных катастроф ему до сей поры удавалось — с помощью футбольной формы и хорошего военного фильма — оставаться на уровне данного им самим (см. его книгу «Шестьсот кризисов»[3]) описания истинного лидера как человека исполненного «спокойствия, уверенности и решимости». «Главное в подобной ситуации, — писал Трикки, подводя итоги тому, что он узнал о лидерстве во время волнений, вызванных в 1958 году его, тогда еще Вице-президента, визитом в Каракас, — это не столько „отвага“ перед лицом опасности, сколько способность к „самоотверженному“ мышлению — способность изгнать из своего сознания всякую мысль о страхе, полностью сосредоточившись на том, как противостоять подстерегающей тебя опасности».