Наша чистая кровь (СИ)

Закончив со своими военными приготовлениями, я выключила свет, села на матрас, откинувшись на стену, и просто уставилась в закрытую дверь. Глаза уже привыкли к темноте настолько, насколько это можно было сделать, и я как хищник выжидала свою жертву.

Но жертва не пришла. Ни через час. Ни через два. По ощущениям ни через пять часов. У меня не было телефона и вообще чего либо, что бы посмотреть на время. Я даже не знала какое сейчас время суток. Но я было уверена, что просидела в такой позе практически вечность, но никто так и не пришел ко мне. У меня даже появилось чувство голода, не смотря на такую ситуацию, в которой, казалось бы, должны отключиться все функции организма, кроме самых нужных, адреналиновых, дабы спастись. Именно поэтому я пришла к выводу, что я просидела так не меньше четырех часов точно.

— Боже… Почему…

В какой-то момент я не выдержала и наступила следующая реакция — слезы. Мои глаза застилали проклятые слезы, а когда они начали скатываться по губам и подбородку, то я наконец почувствовала ту боль, которую причинила мне проклятая батарея, на которую меня швырнули. Мои губы и горели и щипали, как будто с них содрали кожу, хотя, на ощупь были всего лишь трещины и припухлость.

Еще несколько часов. Еще несколько часов тишины и полнейшего одиночества. Я не знала из-за чего, из-за стресса, переутомления организма, препаратов, которыми меня накачали, удара об гребаную батарею, времени суток, а может быть темноты, дико захотелось спать. Спрятав свое оружие под матрасом со стороны своей заклятой подруги — батареи и уставившись на нее, я закрыла глаза и заснула.

Не знаю, сколько я проспала, но проснулась от звука отпирающейся двери. Открыв глаза, я сразу же нырнула рукой под матрас и нащупала свой осколок.

Притвориться что сплю? Притвориться, что без сознания? И когда он нагнется ко мне, вонзить его прямо в глаз!

Но мои глупые воинственные мысли закончились так же внезапно, как и пробуждение от открывания двери. Свет не включился, я только услышала как что-то железное поставили на бетонный пол и сразу же обратно закрыли мою коморку.

— Какого…

Я тут же встала, включила свет, и мой взгляд упал на жестяное ведро, в котором одиноко лежала туалетная бумага розового цвета.

— О, нет… — практически проскулила я.

Намек был понятен. И, похоже, мой мочевой пузырь, который давно молил о пощаде, был рад этому ведерку. Хоть это было безумно унизительно, но ничего не оставалось. После завершения туалетных дел, я обиженно улеглась на свое место в ту же позу, только уже с рулоном туалетной бумаги, который к тому же пах клубникой.

— Спасибо за заботу, мудак, — злостно процедила я.

Примерно через час, сквозь свое дремлющее состояние, я услышала, как дверь опять открылась и тут же закрылась обратно. Обернувшись, я не увидела очертаний своего спасительного ведра в темноте.

— Надеюсь, ты упадешь, и все это выльется тебе на голову, осел.

***

Не знаю, сколько я проспала, по всей видимости, немало, потому что проснулась я от дикого голода и жажды. Но с тех пор как похититель забрал и надел себе на голову мое ведро, мне так хотелось думать, я больше ничего не слышала. Меня по-прежнему игнорировали. Я старалась игнорировать панические мысли и приободрять себя.

Если меня здесь держат, носят ведра, клубничные туалетные бумаги и поят, то убивать не собираются. Ведь так? Иначе бы меня уже насиловали, продали на органы или в рабство. Ему определенно нужен выкуп. Папа и Уилл грамотно разберутся с этим. Вызволят меня. А потом я подробно опишу этого мудака, и полиция найдет его, где бы ни было.

Просидев в своей хищнической позиции с осколком, спрятанным сзади, еще какое-то время я наконец услышала приближающиеся шаги. Дверь быстро открылась, похититель включил свет. У него в руках я увидела поднос, на котором были две тарелки с какой-то едой и небольшая бутылка воды. Не смотря на то, что я была безумно голодна, по ощущениям как будто не ела дня два минимум, я поняла, что сейчас не время для гастрономических оргазмов. Это был мой шанс. Дверь открыта нараспашку, мужчина только лишь мазнул по мне недовольным взглядом и нес мне еду.

— Бери поднос.

Он остановился посреди комнаты, ожидая, что я подскочу с места и подбегу к нему, как послушная собака, но я не собиралась этого делать. Вместо этого я сделала запуганный вид, левой рукой потрогала свою разбитую губу, которая успела распухнуть еще больше и на мгновение затравленно посмотрела на мучителя.

Конечно же это был спектакль. Во мне бушевали разные эмоции и чувства, но только вот затравленности и запуганности здесь явно не было. Да, был страх, но он был на каком-то другом уровне, животном. Когда умирающий хищник понимает, что сейчас либо он, либо его соперник. И это был тот самый момент.