Наша фантастика № 2, 2001

В одно мгновение Лена вскочила на ноги, не глядя кинула огрызок в пепельницу и бросилась отпирать входную дверь. Быстро, но осторожно взяла за плечи главного пострадавшего и вывела на лестничную площадку (едва успела — еще секунда, и недавно купленный лохматый коврик у двери пришлось бы выбрасывать, не отстирывать же эту дрянь!).

— Мальчики! Вам сегодня везет. Вот и лифт для вас прибыл, как по заказу.

Лифт прибыл, разумеется, не сам по себе. Ух ты! Еще один сюрприз, на этот раз приятный. Это называется — стоило только вспомнить…

Юра посторонился, чтобы дать дорогу трем бледным подобиям homo sapiens, одно из которых до сих пор сотрясалось в мучительных спазмах рвоты. Проводил их задумчивым взглядом.

— Это она их так?

— Она. Кто же еще! Кажется, на этот раз перестаралась.

Нахмурившись, глядя себе под ноги, Юра перешагнул через порог, но дверь за собой закрывать не спешил.

— Может, лучше прогуляемся?

— Ерунда! Давай заходи. Там уже все закончилось. После таких заморочек она отдыхает часа полтора или два. Лежит пластом, ничего не видит, не слышит и не чувствует. Хоть булавки всаживай!..

Юра снял кроссовки, прошел в гостиную, устало опустился в мягкое небесно-голубое кресло.

— Кофе будешь?

— Давай.

Вообще-то от одной мысли о кофе (и о чем бы то ни было съедобном) становилось пакостно на желудке. Но — пусть она какое-то время побудет на кухне. Нужно настроиться… собраться… решиться…

— Вот. Угощайся. Пирожные. Конфеты. Печенье очень вкусное. — Короткий смешок. — А здорово она их все-таки!..

— По-моему, даже слишком здорово. И часто у вас такие проблемы?

— Да нет. Поначалу, как только большие деньги пошли, два раза наведывались. Но там была настоящая мафия. Они все быстро поняли, и с тех пор — никаких поползновений. Даже дружим. Вита у одного из них жену лечила… А эти — какие-то совершенно левые гастролеры. Пришлось слегка проучить. Ты не переживай за них: еще пару недель помучаются и станут как новенькие. Только, надеюсь, чуть-чуть поумнеют.

Юра через силу отпил немного кофе. Хотел взять из тонкой ажурной вазочки конфету, но это оказалось выше его сил.

— Знаешь, Лена, я… не за них переживаю. За себя.

Отставил подальше перламутровую чашечку — даже от запаха мутит! — и, не дожидаясь расспросов, одним сплошным потоком без пауз… О поисках белой крови и жестокой царице ледяной страны. О монстрах со сросшимися лодыжками и зеркальных коридорах. О рыжих облезлых кошках и красном человечке с железными зубами. О буквах, расползающихся, как букашки, по листу бумаги. О провалах в памяти. О странной записке в почтовом ящике. И о том, что после того последнего в году экзамена у него постоянно болит голова и ломит суставы, привычные предметы и знакомые с детства люди наводят необъяснимый страх, уличные собаки скулят и улепетывают со всех ног при его появлении, а в квартире бьются зеркала, останавливаются часы и перегорают электрические лампочки.

Он устал. Ему осточертело. Она должна объясниться со своей шизофреничкой сестрой.

Солнце то скрывалось за облаком, то вновь заливало комнату золотистым светом. На белом с дымчатыми разводами ковре нервно трепетали, постоянно меняя очертания, зловеще-фиолетовые тени.

— Юра, Юра, ты что? Подожди, остановись, давай разберемся. Ты мне раньше ничего не говорил. Да и в последнее время мы встречались — ты был такой же, как прежде…

Он не ответил. Не так уж часто они в последнее время встречались. Она ожесточенно готовилась к вступительным экзаменам, и все остальное было побоку. А он на этих свиданиях собирал волю в кулак, подключал все свои внутренние резервы и старался ничем себя не выдать.

— Юрочка… А ты уверен, что это — она? Может быть, просто…

Он махнул рукой и поднялся с кресла.

— Я, наверное, пойду. Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто подумай обо всем этом. Проводить тебя завтра я вряд ли смогу. Поговорим, когда вернешься.

— Да-да, Юрочка, конечно. Я ведь скоро приеду. Даже если поступлю, все равно до начала занятий буду жить дома. Я подумаю… Я не знаю… Я обязательно…

Когда входная дверь захлопнулась, Лена медленно подошла к другой — так до сих пор и не закрытой — двери в конце коридора и некоторое время растерянно смотрела на сестру, бледную, вытянувшуюся в струнку, неподвижно лежащую на высокой старинной кровати.

Неужели?

Все равно придется ждать еще, как минимум, минут сорок, пока очнется.

Лена ушла к себе в комнату, забралась с ногами на кровать, прижала к себе плюшевого Степашку и несколько раз громко обиженно всхлипнула.

Плоское бесцветное небо, нависшее над грязным перроном. Мелкий, нудно моросящий дождик. Неприятный привкус во рту от четвертой подряд сигареты. Тоска смертельная.

Беготня пассажиров, отбывающих на юга, их веселая болтовня, оживленные лица только усугубляют накопившееся в душе тошнотворное раздражение.