Наша фантастика, №3, 2001

Пусть так и останется.

— В чем причина повального увлечения фэнтези у нас и на Западе? Эскапизм ли это или же просто стремление к чему-то красивому, романтичному?

— Перефразируя классиков: если бы такого вопроса не было, его бы стоило выдумать. Поскольку времени на серьезную статью, посвященную этому вопросу, у нас нет (да и желания писать статьи — тоже!), поэтому отвечаем навскидку.

Правда, с ответом возникает море сложностей. Первое: повальное увлечение фэнтези в последние годы сильно пошло на убыль. Это правда. Эту правду подтверждают маркетинговые исследования крупных издательств: и здесь, и там. Видимо, девятый вал низкосортицы сделал свое дело. Далее: что есть жанр фэнтези? Нет, мы не станем вдаваться в литературоведческие подробности и не станем поминать многих критиков, которые нас, любимых, к вышеупомянутому жанру относят ничтоже сумняшеся. И все же, если условно определить жанр фэнтези как определенный джентльменский набор… То есть маги-бароны-драконы, эльфы-гномы-благородные воители… ах да, еще, конечно, прекрасные принцессы! В общем, условное европейское средневековье плюс магия и фольклорно-мифологические персонажи… Декорации привычного многим спектакля. Павильон сериала. Успех жанра (при таком определении) во многом кроется именно в привычности. Большинство таких книг как бы являются частями одного глобального сериала с гиперссылками. Общие декорации, общие амплуа, общие приемы. Народу это нравится. Не надо заново знакомиться с персонажами и антуражем, не надо напрягаться. Вполне можно обойтись познаниями на уровне двух-трех ролевок и кастрированным словарным запасом. Боимся, мы с нашим скверным характером только испортим зеленую лужайку, место для славного пикника легкокрылых эскапистов. Начнем вспоминать, что в средневеково-европейских городах выливали помои и ночные горшки с балконов на улицу — на головы благородным воителям. Что маги платили за свое мастерство так дорого и ужасно, как не снилось тем, кто по ночам мечтает о волшебной палочке. Что зимой в замках-дворцах было чертовски холодно, и под кринолин приходилось надевать валенки. Что походы чреваты водянками и стертыми ногами, что бароны воняли чесноком и перегаром, и жизнь вполне могла пройти от начала до конца в исключительно увлекательном занятии — окучивании репы… Что героя из нашего мира, попавшего в такой мир, прирежут на первом километре ради его ботинок. Что рекетмейстер — это не прикол, а реальный чиновник магистрата, ведающий сборами с лавок. Что только при описании гардероба персонажей необходимо использовать такие слова, как «тапперт», «шаубе», «гугель»… Иначе — вранье.

Дело в том, что вранье крайне привлекательно. Доступно. Просто в обращении. Умеет прикидываться мудростью, храбростью, надевает яркие личины. Ведь насколько легко часами обсуждать в сетевых конференциях виды магии исходя из десятка (сотни) прочитанных фэнтези-пособий. Такое впечатление, что все разбираются в магии, в фехтовании, в обороне замка… Может быть, причина эскапизма, причина повального увлечения еще и здесь? В возможности бесплатно ощутить себя знатоком? Надеть мамины туфли, папину шляпу, подойти к зеркалу и гордо сказать: «Я уже большой!»

А вот если определить жанр фэнтези по-другому, отнеся к нему Гоголя, Гомера, Булгакова, Рабле, Гофмана… Планка мигом поднимется крайне высоко. Возникнут калейдоскопы миров, воззрений, философских концепций, догматов и ереси, подлинной любви и подлинной ненависти. И тогда уже придется потрудиться: и читателю, и писателю. Здесь не выйдет «легко и приятно». Зато…

Далее — молчание.

— Когда критики анализируют классические литературные произведения, они зачастую ищут прототип каждого из персонажей. Нужно ли писать образы людей, богов и т. п., используя образцы из реального мира? И как у вас обстоит с этим?

— У нас всякий образ — собирательный. Не умеем мы взять реального человека и полностью отработать готовую кальку. Здесь, пожалуй, работает механика актера, входящего в роль. Что-то из пьесы, что-то из жизненного опыта, кусочек наблюдений, частица памяти, немножко самого себя… Когда все это складывается осколок к осколку, автор вдруг однажды изумляется: ожил! Нет, конечно, можно и вывести приятеля, да еще под реальной фамилией, чтобы «избранные» протащились: гляди, Гога! Вылитый! Только зачем это делать…