Наша футбольная Russia

Хула поклонников ЦСКА, а также «Зенита» Шалимова не обижала. «Я сам не видел плакатов, мне потом сказали. Ничего страшного в этом не вижу. Они – болельщики команд, с которыми Садырин работал и стал чемпионом Союза. Раз помнят спустя столько лет – значит, это было действительно громкое событие. Но я никогда не говорил ничего плохого о человеческих качествах Павла Федоровича – поэтому чувства вины перед ним у меня нет. Как человека я его уважал тогда, уважаю и сейчас. Это был сугубо профессиональный конфликт. Избежать которого в тот момент было вряд ли возможно. Другой вопрос, что было сделано правильно, а что – нет. Сейчас, поработав тренером, я понял, что исправить проблемы нахрапом, за один день, невозможно. Нужно время, понимание и терпение».

Бывший главный оппонент «письма 14-ти» Колосков, если судить из его разговора со мной, воспринял антишалимовские выступления фанатов куда ближе к сердцу, чем сам их адресат:

– Считаю, что это недопустимо, в жесткой форме осуждаю такие проявления. Убежден, что ошибки должны людям прощаться. Тех, кто поднимал эти плакаты, я хотел бы спросить: в чем разница между вашим экстремизмом и экстремизмом игроков, в 93-м году написавших это письмо? Их порыв я объясняю тем, что было такое время. И очень хорошо, что сегодня они правильно оценивают свои тогдашние действия. Если бы мы поддались их давлению и поменяли тренера – представьте, какая в нашем футболе наступила бы анархия. Пример оказался бы заразительным…

Колосков встал на защиту Шалимова – можно ли было представить себе такое в 94-м? А можно ли было вообразить фразу Кирьякова в недавнем интервью моим коллегам Юрию Голышаку и Александру Кружкову в «СЭ»:

– Вот с Вячеславом Ивановичем можно было бы пообщаться! Мы учились с его сыном, начинали в одной команде. А сам Колосков – очень интересный собеседник. Какое-то время скверно к нему относился – думал, в его силах было решить конфликты, которые регулярно возникали. Но сейчас с удовольствием посидел бы с ним в ресторане. Если увижу – непременно приглашу.

Казалось бы, с каждым годом высказывания сторон конфликта становились все более взвешенными. Однако Колосков в книге «В игре и вне игры», вышедшей в 2008-м, вновь оказался чрезвычайно резок:

«Павел Федорович, воспитатель чемпионов страны, открыватель многих молодых талантов, обвинения в ретроградстве и непрофессионализме… не вынес. Ушел из сборной и вскоре ушел из жизни. Как знать, не спровоцировало ли вспышку болезни хамство и некомпетентность тех, кто говорил гадости в его адрес. Ведь уважающему себя человеку очень трудно привыкнуть к несправедливым обвинениям и оскорблениям».

Прокомментировать эту реплику бывшего руководителя нашего футбола можно одним только фактом. Между уходом Садырина из сборной и его кончиной прошло семь с половиной лет.

И многие игроки, остыв от обид, сами дали понять Садырину, что очень жалеют о случившемся. К примеру, весной 2005-го, спустя три с лишним года после смерти тренера, я спросил Юрана: