НАША ФУТБОЛЬНАЯ RUSSIA

По ночному ноябрьскому шоссе Ярославль – Москва гордо летел чемпионский автобус. "Локомотив" бурно отмечал свое второе золото. Золото-2004. И вот в разгар веселья, под аккомпанемент диких криков голого по пояс Лимы и общего скандирования: "Палыч!", микрофон взял Юрий Семин. И своим неповторимым хрипловатым голосом произнес: "Сегодня у нас праздник, но праздник должен быть корректным. Завтра игроки сборной должны быть в национальной команде в хорошем, идеальном состоянии. Мы должны победить Эстонию!"

Несколько дней спустя три мяча из четырех забьют в Краснодаре эстонцам именно игроки "Локомотива" – Измайлов, Сычев и Лоськов. Да и Каряка отметится голом после штрафного в исполнении капитана чемпионов России Лоськова. И попробуйте теперь не связать это с отрезвляющими словами Семина в золотом автобусе. Словами, которые, возможно, на несколько месяцев отложили отставку Ярцева.

В минуту большой радости, когда простительно забыть обо всем, Семин вспомнил о сборной. С клубными тренерами такого не случалось почти никогда. А уж после 1:7 от Португалии слово "сборная", казалось, окончательно вышло из моды. Но Семину никогда не было на нее наплевать, пусть он и не плел никаких интриг, чтобы ее возглавить: голевая удаль ло-комотивцев в краснодарском матче с Эстонией – очередное тому доказательство.

Еще осенью 93-го, когда в Афинах разгорался конфликт между игроками национальной команды и ее руководством, именно второй тренер Семин, а не его шеф Павел Садырин, пошел в отеле Hilton к разъяренным футболистам наводить мосты. "В раздевалке была неприятная ситуация, и я посчитал, что нужно выступить в роли парламентера", – объяснит он десять лет спустя. А в конце разговора добавит: "После той истории с "письмом 14-ти" в глубине души осталась трещина, что загублено большое дело".

Тогда сборную и работу в ней хотя бы воспринимали как "большое дело". В середине 2000-х в ходу были совсем другие определения и сравнения. Голгофа. Сизифов труд. Выжженная земля. Славы там вряд ли добьешься, а вот авторитет подорвать – проще простого. Такое со многими уважаемыми людьми уже случалось. И Семину я в день назначения не позвонил, потому как не знал, что сказать. Поздравлять с таким назначением человека, к которому давно расположен, фальшиво. Сочувствовать – некорректно. Сборная все-таки. Формальный титул главного тренера страны. И так ведь хотелось, чтобы именно у него, Семина, вопреки всему получилось!

Память иногда выхватывает из прошлого внешне совсем незначительные, но очень важные лично для тебя детали. Итак, осень 99-го. "Локомотив" в Кубке УЕФА разгромлен английским "Лидсом" – 1:4. Автор этих строк передает из Британии материал с нелицеприятными выводами – и о команде, и о месте российского клубного футбола в Европе.

Проходит два дня. У Северной трибуны стадиона "Динамо" открывают памятник Льву Яшину. Собирается небольшой митинг, где мы и сталкиваемся с Семиным. Тут же вспоминается Лидс – и по мотивам публикации завязывается спор. Долгий, бурный, эмоциональный.

И вдруг во время этого спора я ловлю себя на непривычном ощущении. Тренер, которому за 50, с бесспорными футбольными достижениями, дискутирует с репортером, который ему в сыновья годится, как с равным! Высокомерного аргумента о "бессмысленности споров с дилетантами", тысячи раз произнесенного нашими тренерами после любой критики в прессе, от Семина было не услышать. Не услышать и сейчас -годы двукратного чемпионства и успехов в еврокубках этого человека не то что не испортили, а кажется, сделали еще мудрее и открытее. На день-другой он может обидеться на какую-то реплику в газете – но нет другого такого тренера в российском футболе, который был бы столь отходчив и не держал зла. Будь то на коллег-тренеров, игроков или журналистов.

Семин, считаю, совершил у нас маленькую революцию. Он доказал, что топ-тренером по футболу в России может быть добрый человек, который умеет прощать. Что нет никакого знака равенства между победой и страхом. Что, формулируя для тренера-победителя вопрос, не нужно лихорадочно просчитывать, какими будут для тебя последствия.

Только Семин не боится работать с набором опытнейших футболистов, каждому из которых, что называется, палец в рот не клади. "Я должен быть на территории игроков", – одна из его любимых фраз, так хорошо объясняющих, почему и ветераны любят работать с ним.

Только Семин был способен терпеть суровую газетную критику от Евсеева и лишь философски отвечать на нее: "Всегда любил работать с независимыми людьми". И без сомнений оставлял "инакомыслящего" в команде – потому что тот доказывал право на инакомыслие каторжной работой и вдохновенной игрой.

Только о Семине футболист-иностранец – конкретно Джейкоб Лекхето – был способен сказать: "Да, он может кричать. И как кричать! Но он живой человек. Сейчас он на тебя сердится, но так же быстро оттаивает и смеется в ответ на твои шутки. Он не живет в своем замкнутом мирке, он хочет понять все, что я думаю и чувствую".