НАША ФУТБОЛЬНАЯ RUSSIA

По словам Юрана, тогда от него отвернулись многие. Даже Колыванов, с которым они всю жизнь играли вместе в сборных. Когда они встретятся в новой сборной Романцева, около полугода бывшие "отказники" не будут замечать Сергея. Потом, правда, все устаканится…

Но и вернувшись в сборную, Юран счастья не обрел: "Не очень нас там хотели видеть те ребята, которые вообще не отказывались играть. И были за наше с Мостовым возвращение обижены на Садырина. Чувствовал к себе прохладное отношение. И, думаю, Пал Федорыч на чемпионате мира решил посадить меня на скамейку, потому что боялся, что команда вообще развалится. Но я ни о чем не жалею. Все-таки был на чемпионате мира. И играл против бразильцев. Это история…"

Свой среди чужих, чужой среди своих…

Многие, кстати, посчитали ошибкой, что "единожды предавших" приняли назад. Колосков, например, говорит: "Я не очень понял Садырина, когда он начал "подписантов" частично возвращать в сборную. Не препятствовал этому, но внутренний протест был". Был он и у ряда игроков из числа тех, кто остался верен Садырину до конца. Против возвращений, по рассказу футболистов, были Харин, Кузнецов, Бородюк, Попов.

…Мостовой думал дольше всех, и вернулся в начале мая.

После чего на два года вдрызг рассорился со своим лучшим другом – Шалимовым. "Я с самого начала придерживался мнения, что ничего у нас из этой затеи получиться не может, – рассказывал Мостовой на встрече в редакции "СЭ". -А подписал потому, что об этом просили друзья. А потом, когда стало окончательно ясно, что ничего не изменится, я подумал: "Что же делать теперь? Надо ехать". К тому же не забывайте: у Игоря в жизни тогда было все нормально -он играл в Италии. А у меня ситуация оставалась неопределенной и была небольшая надежда, что на чемпионате мира смогу показать себя. Хотя в душе я чувствовал, что играть не буду – тренер явно рассчитывал на других".

Шалимов в 2003-м рассказывал:

– Мост был моим лучшим другом. Когда играли за дубль, жил у меня дома, да и вообще были не разлей вода… Мне было тогда очень неприятно. Мог бы по крайней мере позвонить. Вообще из всех, кто вернулся в сборную, позвонил только Кар-пин.

– Два года не разговаривали по вашей инициативе?

– Да.

– А как помирились?

– Общие друзья сказали: "Мост приехал. Хочешь пойти?" Пошел. К тому времени и я уже стал смотреть на ситуацию по-другому. Понимал, что на чемпионат мира надо было ехать. И разницу между его ситуацией и моей тоже понимал. Но надлом в отношениях произошел. Сейчас мы просто хорошие знакомые и в отпуске с удовольствием общаемся. Мне приятно с ним встречаться – нас все-таки многое связывает. И юмор, и воспоминания… Но прежней дружбы уже нет.

…Совсем они разные, эти трое возвращенцев. И ярлыки на них (как, впрочем, и на тех, кто не вернулся в сборную) наклеивать не стоит. У каждого – своя судьба. Как-то я спросил великого актера Олега Табакова: "Люди спорта, по-вашему, интересны в общении?" Ответ был таким: "Они – люди, а значит, все разные. Одни интересны, другие нет". Так и в этой истории.

Мог ли Садырин все-таки уйти? Мог ли сдаться под напором людей, выразивших нежелание с ним работать? Бышовец вот, скажем, удивляется: "Трудно понять тренера, которому игроки объявили, что не хотят с ним работать, а он остался. И даже принял часть тех, кто объявлял. Когда, например, в Донецке даже часть игроков не захотела работать со мной, я тут же ушел".

Интересно, что этот вопрос вызвал разночтения даже у ближайших соратников Садырина.

Игнатьев:

– Мы были рядом с ним и видели, чего ему это стоило. Если честно, несколько раз я ему говорил: "Да бросьте вы это дело, Федорыч! Зачем так себе нервы трепать?" Но он отвечал, что не бросит. Принципиально. "Я взялся за это дело и мне не в чем себя упрекнуть. Мы решили задачу, и если я сделаю шаг к отступлению, управлять сборной будут игроки, которые не имеют представления о тренерском искусстве. Такого быть не должно.

Семин:

– Случались моменты, когда он хотел все бросить и уйти. Но были ведь, помимо тех, что подписали, и другие ребята, которые остались в ЕГО сборной. Ради них Садырин и не ушел – он так мне и говорил: "Они мне поверили, как я могу их оставить? Бросить их было бы с моей стороны предательством". И он действительно верил, что мы сыграем хорошо…

Каким было эмоциональное состояние Садырина, очевидно из фрагмента книги Валерия и Олега Винокуровых "Наш мир – футбол". Необходимо отметить, что эти известные журналисты в 93-м – 94-м открыто поддерживали бунтовщиков и к Садырину относились с неприязнью. "До самого отъезда в

США РФС и его "карманные журналисты" продолжали "полоскать" отказников в печати и в телебеседах, – писали Винокуровы. – Апофеоза это хамство достигло в мае – начале июня, когда Садырин назвал в газете Шалимова и Добровольского суками…"

В свою очередь, Канчельскис в книге "Моя география" написал: