Наша игра

Московские подобрались… наступал самый ответственный момент. Никонов еще раз посмотрел на часы – на минуту опаздывают. Или это у него часы сбились?

– Шесть, – громко сказал в рацию Башка, обозначая количество машин. И подумал про себя: «Почему так мало машин идет? Еще подъедут?»

Внезапно одна за другой машины стали сворачивать в какой-то незаметный отсюда проулок, а одна, черный «Ленд Крузер», набирая скорость, рванула прямо к ним. Башка разглядел бледное пятно за стеклом – лицо водителя.

Он всё понял. Выхватил «глок». Прицелился… но выстрелить не успел.

Да и мало кто успел. А кто успел – по фиг, машину готовили те, кто в Сирии еще шахидмобили делал, да и улица – под уклон.

Аллаху акбар!

Оглушительный взрыв расколол воздух – и стремительное пламя пожрало металл и человеческие тела. Миг – и на месте машин и людей осталось только пожарище да мутный черно-серый дым…

Мы делили апельсин…

Много нас – Аллах один…

Бывшая Россия, Удмуртия Камбарский район Тысяча сорок пятый день Катастрофы

Подходить вплотную к городу было уже стремно, входить в него – тем более стремно. Но и выхода другого не было, нам нужен был человек внутри Системы. Кто знает ситуацию изнутри и может ударить изнутри.

Зная, что с этой встречи можно и не вернуться, я взял с собой гранату. Димыч не пошел, потому что я сказал. Я всю эту кашу заварил, мне и хлебать, кто-то должен остаться и в случае чего стать старшим. Ну и о Элинке кто-то позаботиться должен, кроме Димыча, некому.

По краю хожу – ну а как иначе. Не могу я просто так взять и пройти мимо этого. Иначе какой я, на хрен, депутат – представитель народа?

Депутат… по лесам шарюсь. Вот, дошли до жизни, а?

Я вообще до того, как все это началось, немного по-другому жил. Греб к себе и ни во что не лез. Но вот когда все это дерьмо началось, тут-то до меня и дошло – как по башке стукнуло, что если лично я не впрягусь, то песец всему. И по фиг, кто еще впряжется…

А потом как-то и в кайф стало – не для себя, а для людей.

И сейчас я – для людей. Вот почему-то всегда себя считал сторонником либеральной экономической доктрины, но как подумаю, что завод, в который мы и деньгами, и мозгами, и потом вкладывались, какая-то мразь отожмет, так в глазах темнеет. Не должно так быть! То, что делали все, не должно потом достаться кому-то одному!

Сомяра шагнул из темноты, у него был короткий автомат. Я посмотрел на часы.

Паши не было. Никого не было.

Облом.

– Не приедет… – озвучил Сомяра.

– Да вижу…

Не знаешь, что и думать. То ли его вычислили, то ли случилось что. Должны были прийти или он, или разборная бригада. Но нет ни того ни другого.

Сомяра ждал моего решения.

– Валим, – озвучил его я.

По возвращении нас ждал еще один сюрприз. На нас вышел лесной житель… ну как раз черемисы сейчас и были лесными жителями. Сейчас он спокойно сидел за столом и пил чай, не обращая внимания на автомат. Лесных боялись все, потому что не понимали и потому что слава про них шла нехорошая. Что людей в жертву приносят…

Я понял, что это ко мне.

– Мужики…

Народ понял, вышел. Я потрогал чайник – теплый еще. Налил себе.

– Не сильно помяли? – спросил я, отхлебывая чай.

Черемис покачал головой. Невзрачный, заросший мужчонка, но те, кто видел их в деле, боятся их как огня. Они в лесу живут, в то время как мы тут – гости. И говорят, что они и в самом деле могут что-то, чего мы не можем. Говорили, например, что они в города ходили – и живы остались, хотя ходили без ничего, с голыми руками. Потому что они глаза отводить умеют и голову морочить.

– Тебе кланяться велели.

Я кивнул.

– Поклонись в ответ.

– Поклонюсь. Ваши на торг шли.

– И?

– Взяли с них по полной ставке. Сильно злые были.

Я кивнул.

– И за это благодарю.

– Велели спросить, – черемисы почему-то почти никогда не называли имен и говорили в третьем лице, – тебе помощь нужна?

– А чем должен буду?

– В силу войдешь, сочтемся.

– А если не войду?

– Тоже сочтемся.

Я подумал. Помощь явно не помешает.

– Помощь нужна. Скоро будет?

– Все уже здесь…

Вот так-так. А мы ни ухом, ни рылом. Хотя черемисы не нападают просто так – только если видят в тебе врага…

В это же самое время Забродин и сам думал, что ему делать.

В дерьме он был… ну если и не по уши, то близко к этому. И он хорошо это понимал. Уголовный кодекс сейчас шутки шутить не любит, прокуроры и судьи – тем более.

Московские и казанские подвели, не помогли, как обещали. Он теперь понимал, почему москвичей так ненавидели в регионах: обещают много, делают мало, так и норовят хапнуть сколько-то – и ноги.

И он хорошо понимал, что те, кому он заносил в Ижевске, его не прокрышуют, не впрягутся, когда он тонуть будет.

Тони, на твое место – с десяток претендентов. Ну не десяток, но точняк пара найдется.

Надо искать новую крышу.

Вспомнив, что у него есть депутатство в кармане, Забродин рванул в Ижевск. Там нашел одного из своих коллег, сказал, что переговорить надо. С кем – не уточнил, но это и так понятно было.

Уже вечером его забрала машина, охрану он оставил.