Наша юность. Мистерия о милосердии Жанны Д`Арк

Мощь, красота и благодать, которыми исполнена «Мистерия», проистекают как раз из ее человечности, простоты, естественности. Жанна Пеги говорит языком поэтичным и простым, понятным любому крестьянину. И о страданиях Христа и Девы Марии Пеги пишет таким же языком. Его вера настолько сильна и искренна, что это произведение, которое, в сущности, является одной долгой молитвой, будучи простым и понятным всем, ни в одной фразе, ни в одном слове не грешит банальностью. Поэтическое воображение Пеги, его философский взгляд на мир, на людей, на веру ведут читателя к поиску вечных ценностей, которые он искал на протяжении всего своего «мирского паломничества».

Появление Тетради с «Мистерией» произвело настоящий фурор. Во-первых, этого произведения никто не ожидал. За все то время, что создавалась «Мистерия», Пеги ни словом не обмолвился о ней даже с самыми близкими друзьями. Более того, в своем манифесте «Нашим друзьям, нашим подписчикам» (июнь 1909 года) Пеги объявляет о своем намерении закончить докторскую диссертацию. И вот вместо диссертации появляется Жанна д'Арк. Друзья, почитатели, соратники были в шоке: как дрейфусар, социалист, антиклерикал мог взять такой националистический и религиозный сюжет, да еще написать с такой страстью и благоговением? Но и правые, верящие в полное религиозное и патриотическое обращение Пеги, вступили в полемику. Патриоты, такие как Баррес и Моррас, пытались тут же причислить Пеги к своему лагерю. Тон задал Баррес в журнале Эко де Пари от 21 и 28 февраля 1910 года. Он не скрывал своей радости от того, что Пеги, бывший ученик Нормальной школы, взял за образец Жанну д'Арк. При этом он считает нелишним преподнести Пеги — республиканцу и дрейфусару — кое-какой урок: «…Жанна имела счастье быть ведомой… прочным господством христианской доктрины. Этим она очень полезна для Пеги как образец, полезна Пеги-дрейфусару, который так сильно верит или верил в Мишле и полковника Пикара…». [98] Баррес, Моррас, Пьер Лассер подчеркивали важность католицизма, дисциплины его доктрины как оплота против любых социальных изменений, в то же время используя христианскую веру в качестве некоей полиции нравов и заботясь о выгоде социальной, национальной, они совсем забывали о вечном.

Известный антисемит Эдуар Дрюмон довершил эту схватку патриотов вокруг Пеги, охарактеризовав его в своей газете Либр пароль от 14 марта 1910 года как «бывшего разочаровавшегося дрейфусара». [99] Пьер Лассер, идеолог и критик роялистского толка, счел нужным также выразить свое несогласие с дрейфусизмом автора «Жанны д'Арк» в Аксьон франсез от 22 марта 1910 года. [100] А Жорж Сорель сначала в итальянской газете Воче, а затем на страницах французского роялистского ежедневника 14 апреля 1910 года приветствовал «Мистерию» в качестве возрожденного патриотизма, что, судя по его словам, было неотделимо от антидрейфусизма. «Дрейфусарская революция все поставила с ног на голову, — писал он. — Теперь этот фарс окончился …Бывший дрейфусар борется за то, чтобы патриотические идеи владели современными умами». [101]

Именно эти и множество подобных им высказываний заставят Пеги в том же самом году создать «Нашу юность». Но об этом чуть позже.

Нужно сказать, что близкие друзья и соратники Пеги не остались в стороне от этих дебатов, пытаясь доказать, что Пеги ни в чем не изменил себе. Так, братья Таро в Пепль Франсе от 19 апреля того же года писали, что Пеги, будучи еще студентом Нормальной школы, уже работал над «Жанной д'Арк». [102] Поль Акер в Жиль Блаз от 27 мая доказывал, что преклонение Пеги с юных лет перед образом Жанны неразрывно связано с его борьбой дрейфусара: «Он был мистиком и остался мистиком, но он никогда ни от кого не зависел… Он не перестраивался. Он следовал велениям своей души». [103] Наконец, в Анналь де ла женесс лаик в мае 1910 года Жорж-Ги Гран открыто выступил против кампании правых: «"Мистерия" стала предлогом для воплей о кончине гуманитаризма, дрейфусизма, демократии. Потише! Пеги всегда был патриотом и всегда был дрейфусаром». [104]